три дня Веня улетал в Москву, и все это время они практически не расставались. Настигшее их чувство было подобно внезапному шторму, случившемуся после изнуряющей августовской жары, когда самые рискованные или безрассудные существа, несмотря на запрет, бросаются в пенистые высокие серые волны, чтобы получить дополнительный адреналин. Хорошо подготовленный пловец испытывает ни с чем несравнимый восторг, бросаясь в крутую пенистую волну, играет с ней, наслаждаясь ее качкой. Неумелый пловец, шагнув в штормящее море, может не справиться с первой волной, которая, накрыв его с головой, увлечет в бушующее море, и уже не будет у него сил выбраться из этой стихии.
Глава третья
Веня твердо решил – он заберет Катю к себе в Москву, он ее любит, только она нужна ему.
– Котенок, через четыре дня я дам тебе телеграмму. Ты к этому времени должна поговорить с родителями, чтобы они отпустили тебя ко мне. Я встречу тебя в Домодедово и уже больше никуда не отпущу, – говорил Веня, прижимая ее ладони к своим щекам и целуя тонкие пальчики.
Номер своего домашнего телефона уже в последний момент перед расставанием он записал на ее худеньком запястье. Катя же свой номер телефона и домашний адрес предусмотрительно записала на листочке, который Веня положил в карман рядом с билетом. Мобильные телефоны в начале нулевых были по карману только очень обеспеченным людям, даже для среднего класса это была диковинная малодоступная вещь.
Когда пассажиров его рейса пригласили к выходу, то Катя, всегда такая улыбчивая и жизнерадостная, вдруг скисла, в глазах стояли слезы, и она как мантру повторяла только одну фразу: «Я буду тебя ждать, я буду тебя ждать, Венечка…». Ее девичьи слезы, покрасневший носик вызвали в нем жалость и одновременно раздражение. Он всегда избегал женских слез, считая их орудием манипуляции. Но Катя, доверчивая, наивная, искренняя Катя, какой она манипулятор!
«Совсем как ребенок, расстаемся на несколько дней, а она как – будто прощается! – подумал тогда Веня.
Как только самолет взлетел, он крепко уснул, не слыша, как симпатичная стюардесса предлагала кофе, а пожилой сосед с трудом пытался перелезть через него спящего, чтобы пройти в конец салона. Тот же сосед его и растолкал, когда объявили о посадке.
В аэропорту Домодедово Веню встречал «старинный» друг Саня.
– Ну, и красавчик! Сияешь как самовар! Неужели влюбился в юную – черкешенку? – говорил Саня, обнимая друга.
– Что, на моем лице, написано, что я влюбился? И как ты это определил?
– Да у тебя с лица не сходит глупая, блаженная улыбка! Неужели я попал в точку?
Они мчались по утреннему свободному шоссе на его новенькой Ауди, весело обсуждая накопившиеся за Венино отсутствие московские новости. Потом Веня рассказал ему о Кате.
– Ты прав, старик, я влюбился по уши, и счастлив, понимаешь Санька, я счастлив! И я женюсь на самой замечательной девушке на свете! – закричал он, высунувшись в окно автомобиля.
Последнее, что он помнил, мчащийся прямо на них