переодеваться еще раз. Но няня настояла: у нее еще было много дел. Экономка подготовила счета к приезду хозяина и велела привести квартиру в идеальное состояние, а также освежить воздух, чтобы из детской так сильно не несло мочой.
Мальчик провел в больнице много месяцев. Как врачи и предполагали, он отчаянно боролся за жизнь. Они выкачали лишнюю жидкость из его черепной коробки и в конце концов отпустили домой. Он никогда не сможет вести нормальную жизнь, и даже операции на позвоночнике ему не помогут. Доктора считали, что он не проживет больше десяти-двенадцати лет.
Теперь ему было девять. Он не мог оторвать голову от подушки без посторонней помощи, но обладал чудесным, покладистым нравом и удивительным чувством юмора, граничащим с сарказмом, когда речь заходила о его собственных физических недостатках. Его комната от пола до потолка была забита игрушками, к большинству из которых он даже не прикоснулся. Его интересовали исключительно книги. Он читал с жадностью, находя в этом занятии утешение и возможность забыть хотя бы на время о своих недугах.
Он боялся визитов отца, потому что не знал, о чем с ним говорить, и потому что находил его неспособность прямо взглянуть в лицо сыну трусостью и глупостью.
Чем больше Джорджио убеждался в том, что отец боится его уродства, тем смешнее и нелепее Пол выглядел в глазах мальчика. Джорджио не питал к отцу никаких нежных чувств. Он переходил из рук в руки от одной няни к другой и перестал привязываться к ним.
Джорджио привык к тому, что штат прислуги постоянно меняется, и решил, что не испытывать теплых чувств к кому бы то ни было безопаснее.
Он редко выходил из дома, потому что это было для него настоящей физической мукой. Кроме того, ему не нравилось, когда прохожие таращились на него или смеялись вслед. Постепенно роскошная квартира в престижном районе города превратилась для него в тюрьму.
Во время одного из его частых пребываний в больнице выяснилось, что у него в сердце есть крохотное отверстие. Когда ему сообщили эту новость, Джорджио взглянул в озабоченное лицо молодого хирурга и спросил, не помешает ли это обстоятельство его тренировкам перед олимпийским марафоном. Доктор расхохотался, и Джорджио за ним следом. Поистине чувство юмора помогало мальчику жить. Действительно, как кому-нибудь могло прийти в голову, что у такого урода, как он, должно быть здоровое сердце?
Разумнее было предположить, что и внутри он так же ущербен, как и снаружи.
В интеллектуальном отношении мальчик был развит не по годам и жаждал общения так же, как книг. Но ему приходилось ограничиваться только книгами, за исключением тех редких случаев, когда престарелый местный священник, отец Орланди, приходил навестить его. Джорджио тянулся к наукам, и тех книг, которые ему покупала экономка, было явно недостаточно. Отец Орланди взял на себя неслыханную смелость и написал Каролле, прося разрешения обучать его сына.
Помимо отца Орланди, Каролла нанял ему еще двоих домашних учителей, также священников, которые преподавали