копыт. В верхней части могилы образовалась ложбинка.
– Кто-то из белых оленей повадился спать на могиле, – перехватив мой взгляд, объяснила Изабо. – Их сейчас совсем мало осталось.
– Я уже видела белого оленя в этих местах. Это было накануне моей свадьбы. Филипп привел меня сюда, чтобы сделать приношения богине.
Тогда я чувствовала ее силу, пробивающуюся из-под земли. Такой же поток силы я ощущала и сейчас, но ничего не сказала. Мэтью был непреклонен: о моей магии не должен знать никто.
– Филипп сообщил мне о встрече с тобой, – сказала Изабо. – Он оставил записочку внутри переплета одного из алхимических трактатов Годфри.
Записочки, оставляемые Филиппом и Изабо между страницами и внутри книжных переплетов, сообщали о мелких подробностях повседневной жизни, которые, если не записать их сразу, легко забывались.
– Представляю, как ты тоскуешь по нему, – сказала я и проглотила тяжелый ком, вставший поперек горла.
– Да, – тихо призналась она. – Другого такого, как он, уже никогда не будет.
Мы остановились возле могилы и замолчали. Каждая думала о своем.
– События этого утра все изменили, – нарушила молчание Изабо. – Расследование, затеянное Конгрегацией, существенно осложнит нам жизнь. Нам станет труднее хранить семейные тайны. А у Мэтью их больше, чем у кого-либо из нас.
– Ты про его роль ассасина в семье?
– Да. Многие вампирские семьи дорого заплатили бы, чтобы узнать, кто из клана де Клермонов повинен в смерти их близких.
– Когда мы были здесь с Филиппом, я думала, что узнала почти все тайны Мэтью. Я знаю, как он пытался покончить с собой. И то, какую «последнюю услугу» он оказал отцу.
Это было самой жуткой из тайн Мэтью – рассказ о том, как он помог Филиппу умереть.
– У вампиров тайнам нет конца, – сказала Изабо. – Но тайны – ненадежные союзники. Они убаюкивают нас, внушая мысли о защищенности, а сами постоянно нас разрушают.
Может, и я была одной из разрушительных тайн, лежащих в сердце семьи де Клермон? Я вытащила из кармана серый конверт и протянула Изабо. Увидев каракули Филиппа, она изменилась в лице.
– Это письмо вручил мне Ален. Филипп написал его в день своей смерти, – пояснила я. – Прочти, что он пишет. Думаю, его послание было адресовано всем нам.
Дрожащей рукой Изабо осторожно развернула хрупкий листок и прочла несколько слов вслух. Первая фраза ударила по мне с новой силой: «Не позволяй призракам прошлого лишать тебя радости будущего».
– Ох, Филипп, – вздохнула Изабо.
Она вернула мне письмо и потянулась к моему лбу. На мгновение я увидела Изабо такой, какой она была при жизни Филиппа. Тогда она умела радоваться.
Рука Изабо не достигла моего лба. Словно очнувшись, она поспешила убрать руку. Тогда я сама приложила ее пальцы к впадинке между бровями, позволив Изабо коснуться места, где Филипп де Клермон пометил меня. Пальцы Изабо были холоднее пальцев Мэтью. Они не давили, а лишь слегка