ему свою добычу. Лебедку доставили к понтону на надувной лодке Костик с Виктором.
Они провозились с подъемом груза довольно долго, а когда подцепили первый ящик, под ним обнаружился еще один, поменьше. На этом сюрпризы закончились.
Итог впечатлял – они нашли клад, три железных ящика, брошенных немцами в озеро больше шестидесяти пяти лет назад. Если не считать ужасающего внешнего вида, ящики сохранились прекрасно – не помялись, не дали течи…
Андрей позвонил заказчику, Матвею, тот обещал быть вскорости. Они перевезли ящики на берег, разобрали понтон, хотя просто падали от усталости.
Витька валялся на вытоптанной траве у кострища и любовно поглаживал большой, отчищенный от наслоений ящик. Костик открывал банки консервов. Андрей паковал оборудование, он сказал, что они не останутся тут на ночь. Надя ушла в свою палатку, внезапно ей захотелось прихорошиться. Матвей сказал, что привезет бутылку шампанского, а разве можно пить шампанское с такими торчащими во все стороны волосами и в старой выгоревшей майке?
Она оставила полог открытым, чтобы было больше света, и еще ей хотелось почаще глядеть на сильную, мускулистую фигуру Андрея. Показалось ей или нет, что там, на дне озера, он поглядел на нее с необычным для него интересом?
Так или иначе, жизнь прекрасна. Она улыбнулась самой себе в зеркальце и тихонько запела.
Матвей вывернул руль, съехал с проселка. Джип, подпрыгивая на ухабах, покатил по пологому склону, лавируя среди золотистых стволов редко разбросанных сосен.
Старожилы называли это место Горелой поляной. Бог знает когда здесь отбушевал лесной пожар, от него не осталось уже никаких следов, а название прилепилось намертво. Сюда, на Горелую, дед водил в детстве маленького Матюшку за грибами и ягодами, учил его различать лесных птиц по голосам. В хорошие годы подосиновики здесь можно было косой косить.
Родители мало занимались маленьким Матвеем, можно сказать, совсем не занимались. Да оно, может, и к лучшему: отец пил, не просыхая, мать с утра до ночи работала – то в колхозе, то на огороде, а когда у нее выпадала свободная минута, прилипала к экрану телевизора, по которому шла какая-то розовая мура из мексиканской жизни.
Зато дед все свое свободное время проводил с любимым внуком. Дед любил проводить время на вольном воздухе, терпеть не мог копаться в огороде.
Как-то, продираясь через подлесок, они вышли к берегу озера. Тогда дед и рассказал Матвею, как во время войны, совсем мальчишкой, он прятался в кустах и наблюдал за странными действиями немцев. Под командой долговязого очкастого офицера они грузили в лодку какие-то железные ящики. Закончив погрузку, отплыли подальше от берега и сбросили эти ящики в воду.
Этого офицера дед и до того случая часто видел: он ходил по окрестным деревням и задавал странные вопросы – не про партизан, не про родственников в армии, а про старые времена, про тех людей, что жили здесь до революции. Немец был со странностями, но невредный – увидев какого-нибудь мальчишку, он манил его пальцем и кричал: «Ком, ком!» – после чего