что Авзоний не отправил Симмаху свою поэму. У него были на руках все козыри, и все, что мог сделать Симмах в ответ, прочитав наконец поэму, так это немного поиронизировать:
«Никогда бы я не поверил чудесам, которые поведываешь ты об истоке и течении Мозеллы, если бы не знал, что ты не умеешь лгать – даже в стихах… Я не раз бывал в твоем застолье и дивился выставленной тобой снеди… но не видел таких рыбных пород ни разу. Если не было их на блюдах, то когда же появились они в стихах?» (Symmach. Epist. I. 14).
Если оставить в стороне вопрос о рыбах, «Мозелла» Авзония показала, каковы настроения треверской аудитории, и соответствующие награды не замедлили последовать. Комитство Симмаха ненадолго поставило его выше Авзония. Однако «комит третьего класса» красиво звучало, но на деле мало что давало, а вскоре после опубликования «Мозеллы» ее автор стал комитом и квестором. Квесторы были чиновниками правового ведомства первого класса и занимали положение, соответствовавшее положению комита первого класса. Затем, после смерти Валентиниана в 375 г., императором стал старший ученик Авзония Грациан, и семья поэта воспользовалась возможностями непотизма до такой степени, что это превосходит всякое воображение. Сам Авзоний стал префектом претория (первым министром) Галлии, а впоследствии Галлии, Италии и Африки (необычное сочетание). Одновременно его сын занял пост первого министра в Галлии, а затем первого министра в Италии; его отца, уже достигшего девяностолетнего возраста, назначили на должность первого министра в Иллирике (Западные Балканы), а его зятя – заместителем первого министра в Македонии, племянника – главой императорского казначейства. Такое очевидное сосредоточение власти в руках семьи невозможно было предсказать в 371 г., но искусно проводимая в «Мозелле» линия оказалась достаточной, чтобы убедить Симмаха, что ему стоит умерить свой сарказм. Его письмо с выражением жалобы заканчивалось похвалой стихам, а за этим посланием последовало немало других, более дружественных. Авзоний обладал слишком важными и полезными для Симмаха связями при дворе, чтобы воротить нос и ссориться из-за нескольких рыб.
Сенатская миссия Симмаха и обмен литературными текстами, которым она завершилась, показывают нам, таким образом, корни тех изменений, которые произошли в римском мире за 400 лет со времен Юлия Цезаря. Повсюду активное усвоение римских ценностей делало из провинциалов настоящих римлян. В этом историческом феномене отразился подлинный дух империи. Первоначально завоеванные и подчиненные легионами, местные народы продолжали строить римские города и виллы и жить жизнью римлян в собственных общинах. Это произошло не за один день, тем не менее относительно быстро (в течение двух – четырех поколений), если говорить об империи, история которой продолжалась 450 лет. Следует подчеркнуть, что новые подданные вместе с прочим усваивали и общеизвестные достоинства латинского языка. Не только немногие из богатейших людей посещали занятия в образовательных учреждениях