«передозировка может быть опасна для жизни», пошел в ближайшую аптеку да и купил десять пачек. Взял бутылку водки. Выпил все таблетки, запил их «казенкой» и лег на берегу Невы умирать. Очнулся через сутки. Жив-здоров. Только башка трещит. Вернулся домой. Там скандал – типа где шлялся, пьяница. «Ну, – думает Санька, – водка-сука спасла!» Пошел опять в аптеку и купил еще двадцать упаковок. Сожрал их все и рухнул в кусты в парке. Очнулся промокший под дождем часов через пятнадцать. Грязный, весь в листве осенней, еще и собака какая-то, дура, нассала на спину ему. В общем, в бешенстве возвращается он домой и устраивает скандал.
– Тамара, вот ты таблетки эти пьешь, а они-то ненастоящие! – с порога заявляет он.
– Как ненастоящие?! – офигевает Тамара.
– Да так! Очень просто! Вот смотри, написано – «передозировка может быть смертельна», а никто и не проверяет! – Санька ткнул Тамаре в лицо грязную коробку ее лекарства от давления.
– Что ты несешь?! – растерялась Тамара, совершенно не понимая, о чем говорит ее опять не вернувшийся ночевать неугомонный сожитель.
– Да то и несу. Что обманывают ОНИ нас всех! Я выпил двадцать штук и не умер!
– Чего это ты выпил?! Что ты несешь? Нажрался опять, что ли?
– Вот смотри, если не веришь! – Санька достал заготовленные для большего эффекта упаковки. – Я их сейчас прям при тебе выпью!
– Не дури, дебил! – успела сказать Тамара, но «диссидент» уже опрокинул горсть в рот и, истерично разжевав их, быстренько проглотил.
Стоит ли говорить, что Санька не умер и на этот раз. Отец Тамары, совсем уже пожилой дедуля-ветеран, сжалился над непутевым и навестил его в больнице. Принес связку мандаринов и пачку чая со слоном. Дал две тысячи рублей и сказал, чтобы ехал сюда, в этот монастырь.
– Поживи там несколько месяцев, в себе разберись. Пережди. Тут и кризис пройдет, и авось все в твоей жизни наладится, – сказал отставной майор-пограничник.
Санька ему никогда не нравился, но по-человечески его было жаль. Тамара же к нему так и не зашла.
На следующий день Санька сбежал из больнички и на попутках – сюда, на Псковщину.
В Бога Санька не верил и относился к той части местной публики, которая «пережидала». Вообще, как оказалось, «пережидать в монастыре» было делом обычным для целой прослойки людей. Многие зеки, освободившись, имея на руках только справку и не имея возможности по ней трудоустроиться, ехали сюда, чтобы работать за еду и ночлег. Также частыми гостями местных стен были запойные алкоголики и бомжи. Зимой их становилось особенно много. Летом они срывались, уходили в запой, разбредались кто куда. Но в холода терпели – и пост, и суровый уклад. Хотя нередки были случаи, когда кто-то из этой прослойки ходил по двадцать три километра до Крыпец за водкой, там напивался и под утро возвращался обратно. Если кто-то из монахов ловил трудника за этим делом, его, как правило, выгоняли.
– Люди –