разогревал в чугунной сковороде на плите. Надо же – обычная картошка с мясом! Они и рецепты из нашего мира используют, что ли? Я-то думала, что тут в моде какие-то необычные блюда, местная экзотика. Хотя, может, это мясо здешнего зверя или птицы?
– Господин Крвен, – насколько могла смиренно проговорила я. – Вы разорвали мою одежду. В чём мне теперь ходить?
– А так тебе холодно, что ли? – с издёвкой спросил он. – Могу согреть.
– Здесь тепло, – я изо всех сил старалась выглядеть покорной. – Но ведь к вам могут приходить гости. В вашем мире считается приличным, если я буду показываться им в таком виде?
–М-м, – задумчиво протянул "хозяин". – В нашем мире это считается вполне нормальным. Чем меньше на наложнице одежды, тем лучше. Другой вопрос, что некоторым из гостей я, пожалуй, не стал бы показывать тебя в натуральном виде – слишком жирно для них будет. Пока что походишь так, позже найду тебе какую-нибудь тряпку. Как просохнешь – верни полотенце в ванную. Есть будем здесь, с тебя готовка – посмотрим, на что ты способна.
Ну, готовлю-то я неплохо, только у меня нет ни малейшего желания варить для этого упыря борщи и лепить пельмени. Обойдётся чем-нибудь попроще.
– Вкусно пахнет. Вы это сами готовили? – я постаралась придать голосу побольше наивности.
Крвен возмущённо фыркнул.
– Ещё чего! Приплачивал соседу, и он пару-тройку раз в неделю присылал ко мне свою рабыню для всех нужд. Старовата, правда, но очень старательная.
Меня затошнило. Значит, женщинами тут не только делятся с друзьями, но и сдают в аренду. "Для всех нужд" – это и по хозяйству, и в постель, что ли? Чем дальше, тем печальнее рисуется картина.
Вскоре Крвен куда-то ушёл. Дверь он не запер, и я решила, что могу выйти из дома. Двор огорожен, можно и погулять в чём мать родила. Дом осмотреть как следует я ещё успею, а вот выпустят ли меня одну во двор – это вопрос, надо пользоваться моментом. Если "хозяин" потом будет возмущаться, всегда можно отговориться, хлопая ресницами и глупо тараща глаза: "Разве нельзя было посмотреть двор? Простите, господин Крвен, я сразу не поняла".
Сейчас я оглядывалась гораздо более внимательно, чем утром, стараясь замечать любую мелочь. Большой участок земли вокруг дома Крвена – соток двенадцать, не меньше – оказался весь обнесён гладким позолоченным забором метра три в длину. Через такой никак не выглянешь и, тем более, не переберёшься без лестницы. К калитке я пока подходить не стала, хотя и очень хотелось. Даже если она открыта, толку от этого никакого, один неоправданный риск. Выйти в таком виде я всё равно не смогу. А если кто-то увидит, как я выглядываю, и расскажет Крвену, оправдаться будет не так-то просто.
Пришлось довольствоваться двором. Дом снаружи выглядел мрачно: тёмно-коричневый, одноэтажный, сложенный из громадных прямоугольных камней, он производил подавляющее впечатление. Крыша была абсолютна плоской, и от этого казалось, что дом забыли достроить. На стыках камней росло что-то бордовое, шершавое, но приятное на ощупь. Видимо, местный мох. Рамы окон были