поту, вспоминая, как к ней тянутся жадные руки.
Закон стриптиза распространялся и на гоу-гоу: смотреть можно, трогать нельзя. Вот только если стриптизерша за отдельную плату позволит потрогать, Настю передергивало от одной мысли о подобном.
Она достаточно успешно убеждала себя, что происходящее с ней – временно, а чтоб не начать сомневаться, то и дело предпринимала попытки найти что-то более достойное. Попытки были, результатов не было. Сплошь кризис, сплошь и своим-то нечем платить. В преподавателях для самых маленьких никто не нуждается, официанты нужны на полный день, с детьми сидеть ни разу не рожавшей и на руках не державшей почему-то доверять не спешат.
Месяц прошел, а Настя снова и снова облачалась в наряд бабочки Батерфляя, постепенно свыкаясь со всем и всеми.
Сегодня ей грозила очередная рабочая суббота.
– Привет, – кивнув в ответ на еще одно приветствие, Настя прошла через зал, поднялась на пять ступенек, оказалась в плохо освещенном коридоре. Как бы ни было прискорбно это признавать, за месяц девушка отлично изучила свое новое место работы. Могла на ощупь добраться до нужной двери, знала, куда можно в темноте бросить куртку, чтоб та попала точно на диванчик. Привыкать к подобному очень грустно.
Настя открыла дверь в гримерную собственным ключом. Ей невообразимым образом повезло – досталась собственная комната. Нет, дело не в том, что Анастасии Веселовой предоставили особенные условия, просто в той, другой, в которой к вечерам готовились остальные девочки, было тесно, а эта комната оказалась еще не отремонтированным подобием подсобки. Здесь было зеркало, вешалка, стул, диванчик из кожзама в углу, видимо, перекочевавший из кабинета Женечки по ненадобности. С потолка свисала лампочка без плафона, одна стена светилась голым бетоном, пол поскрипывал при ходьбе.
Но это было не так-то важно, почему другие девочки отказались от подобной привилегии, Настя поняла сразу же, но ни секунды не жалела, что честь обзавестись собственной гримерной досталась именно ей.
Девушка пошарила по стене, нашла включатель, зажгла свет. Унылая комнатушка моргнула ей двухсотвольтной лампочкой. Отбросив рюкзак, Настя подошла к стулу, села на него, вглядываясь в собственное зеркальное отражение. Под глазами – синюшные тени, лицо бледное, взгляд – будто через пять минут на плаху, если вытянуть вперед руки – непременно затрясутся. Ася никогда не была абсолютно довольна собственным внешним видом, но в последнее время искренне удивлялась, каким образом может привлекать хоть чье-то внимание. Как ей казалось, сейчас на нее смотреть можно разве что с жалостью. Так, как смотрит мама.
– Отдыхаем, Настенька? – Пир никогда не стучался. Видимо, не считал нужным. Не по статусу большому-большому начальнику стучать в гримерные маленьких-маленьких подчиненных. Видимо, каждый раз надеялся застать врасплох. А желательно не просто врасплох, а врасплох раздетой. Сегодня не повезло, Настя еще не начала готовиться к вечеру.
– Настраиваемся, –