мне вряд ли будет иначе». —
«Я услышал всё, Фёдор, и понял,
Посочувствовать только могу:
Мог бы взять я тебя к пирогу,
Да, видать, ты меня недопонял.
Выбор сделан, уже не изменишь,
Силу нашу ты шкурой измеришь»…
Часть третья
«Ты напомнил мне прошлые годы:
Был такой же когда-то мудрец,
Сам себе приближал он конец,
Уменьшал нам собою доходы…
Ну и где он теперь, тот писатель,
Тоже был всех народов спасатель.
Удались, не увидимся, хватит!»
Фёдор встал и поспешно ушёл.
«Разговор наш в тупик весь зашёл,
Время Фёдор моё только тратит».
В одиночестве так и остался,
С собеседником грубо расстался.
Подошёл к бару твёрдой походкой,
Взял стакан и бутылку, налил:
«Видно, зря я его пригласил.
Встреча вышла печально-короткой».
Растревожил он прошлые раны,
Случай вышел, как рухнули планы.
Время было: Адам наш – издатель,
Братством в должности он утверждён,
В правоте, как всегда, убеждён.
Прикреплён за Адамом писатель,
Чётко сказано: пудри мозги
И писательский дар ты сожги.
Он обхаживал долго поэта,
Так и сяк предлагал то и то,
Разыграл перед ним шапито,
Но не вышло с поэтом дуэта,
Сбилась чёткая суперпрограмма,
Натерпелся Адам тогда срама…
Он не понял совсем, что случилось,
Что же этот писатель хотел,
От успеха почти заблестел.
И неясно, как всё получилось…
«Завалил я поэта деньгами,
Окружив лишь своими друзьями.
Перспективы такие прохлопав,
Мог же жить и со славой дружить,
А он честью решил дорожить.
Озаботился жизнью холопов,
О народе каком-то всё бредил,
Он хотел, люд его чтоб приметил.
Тем желал он увидеть признанье,
Это вздор – я ему объяснял,
И очки я просил, чтобы снял.
Ты уймись, а то ждёт наказанье.
Мир другой, и всё куплено нами,
Так идёт не годами – веками.
Корректировать книгу старался
Я ему, чтобы шёл по пути,
Он же сам от себя накрутил,
Без моих поручений издался
И книжонку свою напечатал.
Человечка помочь я сосватал.
Наш издатель тот мной специально
Был приставлен за всем проследить
И научен, что как говорить.
Наше братство всё делает тайно,
Не почуял писатель подвоха,
Жаль, закончил, конечно же, плохо.
Своей книгой стада растревожить
Так хотел тот несчастный поэт,
Людям дать и надежду, и свет
И любовь на планете умножить.
Разбудить не получится стадо —
Наше братство для света преграда».
На Адама нахлынули мысли,
Он