нет. Но мы начали разговор с того, что он должен быть любим тобой для того, чтобы ты была счастлива.
– Я подчеркну – как минимум. Как минимум, он должен быть любим. И на этом строится все остальное. И это не измеряется. Это приходит и уходит без всяких правил.
– Это ужасно.
– Возможно. Но так есть. И, наверное, так будет всегда.
Ирина встала и вместе с ней поднялась ее собеседница, конкретная девушка лет сорока, отчаянно пытающаяся выглядеть на 26.
Когда Жанна появилась в классе для тренингов на первом занятии, все резко обратили на нее внимание. Она привлекала своим отчаянным призывом «вы что, меня не видите?»
«Конкретная девушка», – шепнул Ирине специалист по техническим вопросам Виталик. Он заканчивал настройку и подключение проектора, был абсолютно нейтральным по отношению к «ученицам» и свято соблюдал закон «женских» тренингов – не осуждай и не обсуждай. Но тут, как говорится, и его проняло.
Ирина не стала оборачиваться, чтобы рассмотреть вновь прибывшую даму, только шутливо-укоризненно покачала Виталику головой. Но когда она увидела это чудо, то тоже подумала: «Да уж, конкретная девушка». С тех пор Жанна так и называлась – девушка конкретная. Не вслух, конечно, а про себя.
Занимаясь финансовым менеджментом на каком-то крупном производственном предприятии, постоянно находясь в плену цифр, расчетов, логических заключений и прогнозов, Жанна не имела возможности проявить свою женственность и сексуальность иначе, чем выразительно оголять свои сорокалетние (очень даже приличные для ее возраста) ноги с помощью решительных мини-юбок, свою сорокалетнюю (очень аппетитную на самом деле) грудь, и даже живот, который или выглядывал из-под короткой майки или просвечивался сквозь полупрозрачную кофточку.
Возможно, если бы так откровенно наружу торчало что-то одно, окружающие (с натяжкой) и могли бы сделать вывод, что девушка, конечно, молодится, но, в целом, выглядит прилично, хоть и вызывающе. Но поскольку было оголено все, что можно было оголить без риска попасть в полицию, тайны никакой не оставалось, и окружающие делали единственный возможный вывод – мадам хочет вскочить в последний вагон и мчится за ним с бешеной скоростью.
Жанна носила провокационный макияж, «рваную» рыжую прическу, жалела, что пальцев на руках было всего десять, а ушей всего два, так как ее колец, перстней сережек и клипсов хватило бы и на сороконожку, и на сорокоручку.
Несмотря на то, что шея у Жанны была одна, как и у всех более-менее нормальных людей, на нее можно было повесить пять-шесть цепочек с кулонами и пару бус, чем она и пользовалась.
«Не женщина, а цыганский табор-с…» – подумала Ирина и начала приглашать рассаживаться всех дам, которые пришли на занятие по корректировке собственного имиджа.
А потом…
А потом оказалось, что эта Жанна, которая носила ресницы, рискуя, что они просто обрушатся в какой-то момент, помаду,