теперь его уже точно никто не слушал. Все гости, шумно галдя, ринулись к дверям. На крашенный деревянный пол падали табуретки, звенели столовые приборы, послышался звук разбитого стекла. За столом остались только Павел с Тимофеем и ошарашенная Любовь Антоновна, которая с удивлением смотрела по сторонам.
– Ну, пошлите тоже! – наконец выдала она, с трудом поднявшись на ноги.
Парни последовали за именинницей. Все повыскакивали на мороз даже не прихватив верхней одежды. Бухгалтер только сдёрнула с вешалки пуховый платок, который на ходу накинула на голову.
Казалось, что теперь на улице уже не так холодно, да и снег кружится как-то по-особому красиво. Гости гурьбой выскочили на дорогу и ринулись вправо. Как раз за домом начинался длинный забор сыроварни. Пробежав вдоль него, люди вновь повернули направо. Проследовав через какую-то сторожку, преодолев два забора и просторный внутренний двор, все оказались в тускло освещённой мастерской, посреди которой висел, нелепо повернув набок голову, мужчина лет шестидесяти, одетый в синие рабочие штаны и тужурку.
Хмельный, который оказался впереди всех, подбежал к висельнику, обхватил его за ноги и стал поднимать вверх. Он кряхтел, стараясь изо всех сил, его лицо побагровело от напряжения, а на шее раздулись вены.
Ему на помощь бросился какой-то мужчина. Он тоже обхватил повешенного, но почти сразу отпрянул.
– Викторыч! Викторыч! – кричал он, стараясь оттащить Хмельных. – Викторыч, не поможешь уже ему! Смотри он совсем холодный. Давно уже висит.
Люди обступили директора, не решаясь подойти ближе, а Хмельных, спустя несколько секунд, посмотрел вверх и потом аккуратно отпустил ноги покойника.
– Как же так? – прошептал он. – Сергей Михайлович, как же так? – Он помолчал некоторое время и потом удручённо добавил: давайте, мужики! Надо снять его.
– Ни-ни-нинадо снимать! – вдруг запротестовал слегка протрезвевший Тихон. – Никому тут ничего не трогать. Тут улики везде! Мой друг милиционер! Пашок!
У Павла даже дыхание перехватило от такой глупой выходки друга.
Теперь все взоры обратились на него.
– Ты полицейский? – спросил удивлённо Калдырбек.
– Я в резерве, – пролепетал Павел. – Несколько лет уже на другой работе.
– Но ты же служил? – снова повторил аким. – Офицер?
– Да.
– Тогда все на выход! – пусть работает профессионал! – тоном, не терпящим возражений, скомандовал Каудыров.
Люди продолжали галдеть, посматривали то на повешенного, то на Павла, но послушно покидали помещение, стараясь при этом не трогать ничего руками, чтобы не оставить отпечатков пальцев.
***
Вскоре внутри остались только аким, Хмельных, Павел с Тихоном и Марат, дежуривший у двери. Павлу казалось, что он совсем протрезвел, хотя это было и не так.
– Послушайте, я не смогу вам ничем помочь. Я юрист. Да, служил в МВД, но я же не следователь, не криминалист.
– Ну, тебя же учили там, как осмотр места