его видеть. Что это значило, рав бар Раббас пока не понимал.
На сей раз после второго поворота – телефон стоял на прежнем месте, но не звонил – бар Раббас двинулся дальше, в абсолютно запретное пространство личных апартаментов Короля.
Ему пришлось спуститься по недлинной мраморной лесенке из тринадцати ступеней, чтобы оказаться перед аркой, украшенной по бокам двумя колоннами. За ней простиралась пустота зала, выложенного чёрно-белой плиткой.
Светильник в центре купола выхватывал из темноты единственную помеху, нарушающую совершенную геометрию плоскости и сферы – невысокую фигуру человека.
Его Величество Тораборский Король был облачён в серый защитный костюм. Сквозь пластик шлема смутно белело лицо. Человеческое лицо, напомнил себе бар Раббас. Лицо настоящего Homo Sapiens Sapiens. Последнего представителя погибшего вида. Вида, который на протяжении своей истории неоднократно пытался уничтожить себя – и которому это в конце концов удалось.
Раввин и сам не заметил, как преклонил колени – успев лишь подумать, что перед лицом Подгорного Старца эта поза кажется удобной, естественной и даже единственно возможной.
Король коротко кивнул и бросил ему конец провода. Карабас вставил его в гнездо на шлеме. Теперь можно было говорить.
– Благословен ты, Господь, Б-г наш, Царь Вселенной, уделивший от славы Своей плоти и крови, – пробормотал раввин благословение, которое полагается произносить при встрече с нееврейским царём, имеющим право казнить и миловать.
Король услышал.
– Я предпочёл бы в свой адрес другое благословение – «уделивший от славы Своей тем, кто боится Его», – заметил он. – В конце концов, я здесь власть.
– Однако не царь Израиля, – ответил Карабас почтительно, но серьёзно. – И не иудей по вере.
– Упрямый какой. Садись, что ли. Прости, стульев нет. То есть – есть, но не для твоего веса.
Чувство, что стоять на коленях хорошо и правильно, отпустило. Карабас попытался устроиться на полу поудобнее. Скрестить ноги в защитном костюме не удалось, сесть на корточки тоже не получалось. В конце концов раввин кое-как пристроился, уперев руки в пол. Но даже в таком положении голова его была Королю по плечо.
– Надеюсь, тебе удобно? Осторожнее, колено не подверни. Шамоль ув’ха’ба[3], – даже сквозь толстый пластик было видно, что Король улыбается.
– Спасидо на добром слове, – пробормотал бар Раббас, пытаясь примостился поудобнее.
– Спасидо? Ты что, в Дочку-Матерь уверовал? – удивился Король.
– Нет, просто привык, – Карабасу стало неловко. – Карабас брахоль, – он решил обойтись максимально нейтральным людским выражением.
– А благодарность – Аллаху, всемилостивому, милосердному, – заключил Старец. – Увы, наши тонкие религиозные разногласия некому оценить. Верных Единому осталось примерно столько же, сколько и верных Сущему… или меньше. Если