ты знал с самого начала.
– Ты многого о себе не знаешь, Элли. Твой случай настолько уникален, насколько и прозаичен случай этого Максима. Он хоть жив? Не в пустую идёте?
– Катерина уверена. Значит шанс есть, – ответила, пожав плечами и стряхивая пепел на стылую землю.
Его слова, как и прежде, вызвали с трудом подавленную волну вопросов. Харон частенько говорит загадками, и никогда не отвечает прямо. Мне послышался лай собак и в этой какофонии звуков вдалеке померещился особой вой, неживой.
– Ты напугана. Чем?
– Это всё нервы, – покачав головой, отказываясь говорить правду, оборвала его.
– Что тебе снится, Элли? Неужели Изнанка, что ты так рвёшься туда? – он говорит тихо, а черты лица вновь плывут, сбивая с ног своей расплывчатостью, непостоянством, пугающей белизной мягких линий.
Раньше это не раздражало, теперь безумно злило.
– Хватит, – резко закончила разговор. – Ты знаешь, зачем мы пришли. Так давай уже приступим.
– Ваши маски продержаться не дольше суток, так что не задерживайтесь, – он вновь уплотнился, на лице проявилась извечная скука и отрешённость. – Действуй, как знаешь, Элли. Кто я такой, чтобы вмешиваться в дела живых.
Марго
Они вернулись на удивление быстро и по лицу Элли понятно – разговор был не из приятных.
Посмотрев на нас, Харон почти учтиво проговорил:
– Дамы, прошу за мной, в самую увлекательную часть клуба развлечений. Сегодня вам предстоит побывать в интереснейшем месте, где самые мрачные частицы нашего «я» оживают!
Он театральным жестом открыл перед нами двери, ведущие в коридор, украшенный постерами из фильмов ужасов, несколькими, весьма потрёпанными жизнью, скелетами и, неожиданно, приятной музыкой, напоминавшей ту, что играла в старинных английских лифтах, доносившейся как будто из старого приёмника под потолком. По правую и левую стороны, располагались двери, каждая была выполнена в стиле заявленных на плакате у входа развлечений. Тут была и комната страха, с традиционными пауками, и будуар гадалки, со знаком вопроса и малопонятным числом под ним: «42», а также зеркальный лабиринт, самая крайняя с противоположного конца дверь, с дешёвым дождиком, обрамлявшим небольшое зеркало с призывом поверху: «А ты рискнёшь заглянуть себе в сердце?» Как примитивно. Но почему-то эта атмосфера напомнила мне старый фильм Стэнли Кубрика про отель, в котором главный герой сходит с ума. Странное чувство.
И из всех вариантов, разумеется, он остановился рядом с последней дверью. Вновь посмотрев тяжёлым взглядом, спросил:
– Вы уверены в своём решении? У вас есть последний шанс отказаться и повернуть назад.
Элли выжидающе посмотрела на меня, как бы напоминая всё то, что говорила раньше. И про брата, и про то, как это может быть опасно. Мне вспомнился сеанс, во время которого чуть не отправилась следом за призывно зовущим Максимом. Нет, дороги назад нет.
– Да, мы уверены, – заявила твёрдо, выдерживая опасный взгляд Харона.
– Ну что ж, тогда повторю правила, на всякий случай, –