принесла в школу и дала мне взять домой зарубежно-запрещённый музыкальный журнал Rolling Stones, из которого я срисовал портреты Pink Floyd, Fleetwood Mac, Blues Brothers и ещё кучу всего. Она отвечала за утренник, но оказалось, что актёр из городского театра, он же родитель моего одноклассника, заболел.
И костюм Деда Мороза уплыл на другие утренники для других детей. И сроки судорожно поджимали: завтра.
Из атрибутики у пионервожатой нашёлся только ярко-красный шёлковый мешок.
– Из галстуков, что ли, сшили?
– Нет, от выборов остался: с ним по квартирам ходили.
– А эти дети… Я их больше пяти минут не выдержу, начну хвою в рты запихивать…
– Мне больше просить некого, а ты столько мероприятий в школе проводишь, дискотеки, опыт есть.
– Так нет ничего! Ни бороды, ни валенок, ни рукавиц, ни посоха. Ни тулупа. Ладно, что-нибудь придумаю.
Вечером собрались своей школьной алкатнёй на автобусной остановке, сидим перетираем всякое, говорю им: «Чуваки, завтра я – Дед Мороз». Все косо посмотрели на меня: «Опаньки!»
Пришлось делиться с ними бедой пионервожатой, которую, кстати, вся школа любила. Бывают такие люди, от которых свет исходит. А уж после того журнала она вообще получила пожизненное уважение.
Стали думать, как найти в закромах малой родины, то есть в кладовках и на антресолях, хоть что-то, что могло бы меня сказочно превратить в старого весёлого деда. Кто-то вспомнил про ржавое ружьё в сарае. Разошлись выгребать закрома.
На следующий день в школу было принесено всё, что только было найдено.
Я впервые в жизни увидел столько секонд-хенда, хотя слова такого в стране ещё не было. Даже тулуп подобрали. Не алый, конечно, но и не совсем убитый. Подпоясали ярким кушаком, стало не так напоминать про некрасовских зайцев-утопленников. И рукавицы на пять размеров больше, и посох у завхоза добыли – черенок от старых грабель. Вроде всё собрали. Не было только валенок. Ну откуда в Севастополе валенки? Всё что угодно есть, а валенок нету. Не завезли. Не тот климатический пояс выбрали для утренника. Алые женские сапоги на шпильках, которые решено было принести в жертву и срубить каблуки, чтобы подошва плоская была, на меня не налезли. А утренник уже вечером. Вечером утренник, утром вечерник. Страна вневременных праздников. Бороду и усы из мочалок девочки мне сделали, но валенок не наваляли.
Сижу в подсобке рядом с актовым залом в джинсах и в обычных зимних ботинках. Вроде кто-то обещался что-то похожее на валенки раздобыть и принести, но так и не стряслось.
Ещё эти дети… Я их не очень люблю. Маминых любил, но там другие – детдомовские, а к этим упитанным детсадовским упырям ну никак душа не лежала. У них вечно какая-то бессмысленная возня, гам, мельтешение, истерики «хочу» и «дай» в универмагах, вечная попытка утянуть на себя внимание любой ценой, постоянные сопли-слёзы и совочком по лбу.
«Дед Мо-роз! Дед Мо-роз!» – заверещали истошные детские голоса.
Стихи, частушки и остальное я знал с детства, так как мама была воспитателем и дома весь