звуки популярных немецких песен, которые пробуждали в нас тоску по домашнему уюту. Вслед за этим звучали пропагандистские призывы на немецком. Они играли на том, что мы измотаны, голодны, а некоторые из нас успели отчаяться. Русские призывали нас: «Сдавайтесь победоносной Красной Армии, тогда вы вернётесь домой сразу после окончания войны». Как правило, эти призывы вызывали у нас только озлобленность. Но были и те немногие, кто малодушничал и тёмной ночью переходил на сторону русских».
* * *
Известный немецкий диверсант, оберштурмбанфюрер СС Отто Скорцени писал: «Русская кампания не была «выиграна за четырнадцать дней», как записал в своём дневнике под датой 3 июля генерал-полковник Гальдер. Ещё одна ошибка на совести историков – утверждение, что «с начала кампании русские части имели приказ держаться до конца». Наоборот, они получили приказ отступать как можно быстрее, чтобы избежать окружения, в жертву были принесены лишь некоторые части. Более 500000 советских солдат избежало минской западни, и Гитлер знал об этом… Если, как говорят некоторые, Гитлер вначале недооценивал русских, то он совершил большую ошибку. У рейха была более хорошая стратегия ведения войны, наши генералы лучше знали проблемы взаимодействия моторизованных дивизий и обладали лучшим воображением. Однако, начиная с рядового солдата и до командира роты, русские были равны нам. Они были мужественными, находчивыми, одарёнными маскировщиками, а кроме того, ожесточённо сопротивлялись и всегда готовы были пожертвовать своей жизнью…
2 декабря мы продолжали двигаться вперёд и смогли занять Николаев, расположенный в 15 километрах от Москвы, – во время ясной солнечной погоды я видел в бинокль купола московских церквей. Наши батареи обстреливали предместья столицы, однако у нас уже не было орудийных тягачей. Шевалье располагал лишь 10 боеспособными танками. С 9 октября по 5 декабря дивизия «Рейх», 10-я танковая дивизия и другие части XVI танкового корпуса потеряли 7582 военнослужащих, что составляло 40 процентов их штатного личного состава. Через шесть дней, когда наши позиции были атакованы вновь прибывшими сибирскими дивизиями, наши потери превысили 75 процентов начальной численности. В тот же день нам стало известно, что после атаки на Перл-Харбор Германия и Италия объявили войну Соединённым Штатам. Это известие пагубно повлияло на боевой дух некоторых моих товарищей. Мы задавались вопросом, как поведёт себя наш японский союзник в отношении СССР? То, что нам приходилось постоянно воевать с новыми сибирскими частями, не предвещало ничего хорошего. На следующий день, 12 декабря 1941 года, был отдан приказ отступить на линию Волоколамск – Можайск… Я думаю, что, несмотря на грязь, мороз и бездорожье, несмотря на предательство и бездарность некоторых начальников, неразбериху в нашей логистике и героизм русских солдат, мы захватили бы Москву в начале декабря 1941 года, если бы в бой не были введены новые