слушании процесс осмысления целого – это уже не логические операции, это уже проживание. Я выхожу из кинотеатра и долгое время живу фильмом. Нет анализа, нет соотнесения, нет рассудочного размышления. В разуме души и духа происходит во мне что-то большее, которое включает в себя и то, и другое, и третье, но не ограничивается ими. Больше того, оно даже в основе своей не просто сумма этих проявлений работы внешнего сознания, это нечто совершенно иное. Здесь и переживание, и размышление, и сокровенное предчувствие разворачивается во мне не как объект моего исследования, а как я сам. Именно поэтому проживание или начало сообразования есть изменение меня самого, есть становление меня другим. Я не просто начинаю понимать, не просто себя сознавать, я начинаю разуметь, т. е.
реально и очень конкретно становлюсь другим, таким, который в жизни будет поступать уже не так, как раньше, а иначе, потому что по-прежнему поступать уже не может.
В одной колонии для несовершеннолетних преступников было проведено собеседование с подростками. Картина, которая при этом открылась, была парадоксальной. Оказалось, все колонисты знают, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Нашлись среди них и такие, которые могли не только дать определение «плохому и хорошему», но и развернуто доказать преимущество хорошего над плохим. Во время доказательства подростки увлекались, начинали говорить пристрастно и горячо. Вопрос «Почему же в реальных поступках, из-за которых вы попали в колонию, вы оказались не „хорошими“, а „плохими“?» – заставал их врасплох. Они терялись, и в большинстве своем не находили что ответить.
Подобная картина открылась и в целом ряде воскресных школ и православных гимназий.
Причина чаще всего была в одном: «хорошее» не было ими прожито. Рассудочное осмысление – это они прошли. Проживания не было. А вернее, то, что было проживанием, по содержанию было как раз «плохим». Я знаю детей, которые после просмотра фильма «Трактир на Пятницкой» долго жили впечатлениями от ловкости воровства, которую показал главный герой фильма Яшка. Захваченные сильным впечатлением, дети настолько активно жили фильмом, что неоднократно попадались на «живой краже», т. е. краже прямо из кармана или сумки. Все остальные содержательные моменты фильма были ими просто не поняты. Вопрос «В чем смысл фильма?» ставил их в тупик. Вероятно, поэтому некоторые из них даже не помнили, чем фильм закончился. Один мальчик ради этого сильного для него момента фильма смотрел девять раз, каждый раз приходя в восторг от ловкости кражи.
Из сказанного легко заключить, что слушание другого человека всегда выливается в глубокое, в разуме совершающееся, проживание, которое отражается на всех поступках человека. В отличие от этого, сопоставление, при всей видимости слушания собеседника, только утверждает меня в том, что уже есть во мне. Здесь развитие вымещается самоутверждением.
Наконец, третье