всегда появляюсь вовремя! Ну, а теперь – можете вернуться к тому, чем вы только что занимались?
Пара исполняет на бис поцелуй, Аня делает снимок.
(Внимание! Этот снимок ещё «выстрелит»…)
Действие второе
Утро.
Мать (тёть-Таня) накрывает на стол. Лицо её светится спокойным, тихим счастьем. Счастьем быть рядом со своими близкими.
Слышен узнаваемый звук спускаемой в туалете воды. Появляется Митя.
Мать. Давай за стол! Остынет!
Митя. Не хочу я.
Мать. А зря! Ведь жизнь и вправду вечный бой…
Митя. Готов и в бой, ага – страны не чуя,/ как повелось от века, под собой:/ отлично ведь поспал!
Мать (со всей возможной деликатностью). Послушай, Митя…/ не много ли ты стал…
Митя. Употреблять?/ (Горячо.) Так жизнь, она такая… Вы поймите:/ (пошатываясь, хватается руками за воздух) едва начнёт налаживаться – глядь…
Мать качает головой, делает протестующий жест, Митя осекается и, нетвёрдо держась на ногах, уходит.
Понять Митю можно: место своё потерял всё-таки… в жизни, ага. И вот уже много времени никак не найдёт.
По образованию он философ, а человеку подобного склада даже лоток на рынке доверить рискованно… не говоря уж о том же складе! Поэтому спрос на Митю невелик. Вот и начал бухáть помаленьку…
Она скорбно задумывается (должно быть, о хреновой женской доле: до старости печься о великовозрастных сыновьях), но тут входит Мария, и лицо тёть-Тани мигом яснеет. Дочь одета в деловой костюм цвета «мокрый асфальт». Футляр со скрипкой (хотя откуда мы знаем, вдруг там бутерброды!) при ней.
Мария. Привет, мамуль! Опаздываю жутко…
Мать. Маняша, ну хоть йогурта поешь!
[Либретто, блин, выдумывать не шутка, на выходе опять какой-то трэш.]
Мария. Как Митька?
Мать (отводя глаза). Ну… Вчера явился поздно…
Мария (не слушая). Привет ему! Короче, я пошла…
Мать хочет поцеловать её на прощанье.
Мария. О, не целуй: я вроде бы гриппозна…/ Когда вернусь – не знаю!
Жизнерадостно убегает.
Митя (выглядывая из норки). Во дела…
Действие третье – или какое там?..
Офис. Сидит Виктор, считает дневную выручку; неожиданно упирается взглядом в фотографию, стоящую на столе, и тяжело вздыхает. Поёт (за неимением лучшего слушателя обращаясь к президенту на стодолларовой банкноте, которую держит перед собой).
Виктор.
Почём любовь… Расценки плохо зная —
Боюсь, во время тёрок я сорвусь!
…Не рана там банальная – сквозная
Дыра в душе диаметром с арбуз.
К чему мне скороспелые тонары,
К чему мне скорострельные бойцы,
Коль койка без тебя – тверда, как нары,
Коль киви без тебя – как огурцы…
Постепенно из арии становится ясно, как беззаветно (и безответно!) Виктор любит Марию – с которой когда-то