Смеялись все: и матросы, и кормчий, держащий румпель. Даже боцман, всегда такой хмурый и важный, снисходительно хохотнул в рыжую бороду.
– Ну, а дальше? – спросил кормчий сквозь смех.
– А дальше… Храню веер на память о дивном свидании, в склянки бью да вам, дуракам, похлёбку варю.
За разговором не заметили, как наступили сумерки. Дневной свет угас. По воде заскользили лёгкие тени, предвестницы ночи. Свободные от вахты моряки ушли спать.
Спали на корабле вповалку, подстилая под себя собственное платье.
Спальными помещениями служили свободные от груза трюмы. Там пахло гнилью, обильно плодились насекомые, пищали и дрались крысы.
Диого остался один.
Внизу, под его ногами, бежали быстрые волны и, ударяясь о нос корабля, разлетались множеством мелких брызг.
Над его головой небо светилось махровыми звёздами. Впереди, словно лоцман, плыло созвездие Южного Креста.
Пришёл вахтенный проверить время. Сделать это здесь, в Южном море, было задачей нелёгкой. Европейские мореплаватели привыкли узнавать время по «стражницам». Вращаясь вокруг Полярной звезды, они, подобно стрелке часов, свершают полный круг за двадцать четыре часа, а за один час описывают дугу в пятнадцать градусов. Но вот уже несколько дней, как небо изменилось и ни Полярной звезды, ни Большой Медведицы, в которую входят «стражницы», не было видно.
Пока вахтенный заносил в журнал свои наблюдения, Диого недвижно стоял на носу «Санта-Инес». Однообразно и мягко плескался океан. Огромная ночь и огромное небо казались чудом.
И, обратив лицо к звёздам, юноша тихо сказал:
– Не было профессорской дочки, не было профессорской сестры. Я покинул Коимбру, для того чтобы увидеть мир. Но через год, и не позже, я вернусь в университет, так как без знаний слепы глаза.
– Что ты, сынок? – не отрываясь от журнала, спросил через некоторое время вахтенный.
Диого не ответил.
Расчистив место среди ящиков и канатов, он лёг тут же на палубе и сразу уснул.
Разбудил его утренний холод. Звёзды погасли, и где-то далеко на горизонте появилась светлая полоса, отделившая небо от моря.
Вскоре в эту полосу врезался, выплыв из толщи воды, край золотого плоского диска. Он увеличивался, рос, делался объёмным и наконец нестерпимо сверкающим шаром поплыл по небу. Призрачная паутина, сотканная из тысячи золотых лучиков, окутала корабль. Диого показалось, что не ветром, а солнечным светом наполнились паруса «Санта-Инес».
Восход солнца обещал хороший день. Ничто – ни небо, ни море, ни люди – не ждали бури. Даже боцман, бывалый моряк, не почувствовал её приближения.
Глава III
Буря
Так водные пути мы открывали, Дотоле не открытые никем.
Около четырёх часов после полудня южная часть неба начала заметно темнеть – на ней появились маленькие тучки. Они медленно поплыли над синевой спокойного моря, сначала поодиночке, а затем