вашу маму, и помешала ему сделать это? – уточнила я.
Ирина кивнула.
– А кто еще работает на подстанции в смене с вашей мамой? Вы знаете других врачей? – поинтересовалась я.
Девушка отрицательно покачала головой.
– Мама особо не рассказывает о других врачах, – пояснила она. – Раньше, когда я еще в школе училась и мама работала на другой подстанции, я как-то после уроков приходила к ней, делала домашние задания. Ну, не хотелось домой идти. Мама, правда, все время на вызовы ездила, а я с диспетчером общалась, Тамарой Алексеевной. Мне она очень нравилась, и мама с ней в хороших отношениях была. На пятой подстанции я тоже как-то бывала, давно только. Сейчас и не вспомню имени диспетчера. Но когда я уже в старших классах училась, на подстанциях запретили бывать посторонним людям, даже родственникам врачей и фельдшеров, поэтому я не приходила на подстанцию. Насколько я знаю, сейчас на всех подстанциях стоят кодовые замки, охрана дежурит. Если больной приходит, то ему пропуск заполняют или что-то подобное. В общем, проникнуть туда человеку с улицы попросту невозможно.
– И ваша мама кроме работы ни с кем из смены не общается? В гости к вам никакие сотрудницы с ее работы не приходят?
– Нет, какое там! – махнула рукой Ирина. – К нам вообще гости никакие никогда не приходят. Ни у мамы, ни у меня близких подруг и друзей нет. Я, конечно, общаюсь с одногруппницами, но в основном по поводу занятий. А мама вообще по жизни необщительный человек. Ей и пациентов на работе хватает, иногда она так устает, что даже со мной не разговаривает. Я стараюсь ей не мешать, понимаю, что работа у нее тяжелая, как физически, так и эмоционально. Болезни, они же несут негативную энергетику, и, если человек постоянно имеет контакт с больными, он часть этой энергетики забирает на себя. Поэтому к врачам и болезни все липнут… Мы даже праздники все вдвоем отмечаем, если мама, конечно, не работает. Вот прошлый Новый год я одна дома сидела, мама на сутках была. А у меня подруг особо нет, да и по компаниям я не люблю ходить…
– Ясно… то есть других врачей и фельдшеров с подстанции вашей матери вы не знаете? – уточнила я. – И прийти туда невозможно?
– Увы, – развела руками девушка, а потом с отчаянием в глазах взглянула на меня. – Вы не сможете помочь нам, да? Из-за того, что на подстанцию нельзя проникнуть? Неужели ничего нельзя сделать?
– Сделать все можно, – заверила я Ирину, про себя раздумывая, браться ли мне за ее дело или нет.
Дело в том, что за годы своей работы частным детективом я стала весьма избирательно относиться к заказам. Прошло то время, когда я с радостью бралась абсолютно за любое дело, лишь бы платили. Но сейчас мне попросту не хочется тратить свое время на неинтересные заказы – я предпочитаю что-нибудь изысканное, изощренное, чтобы можно было поломать голову, составляя всевозможные гипотезы. Не устаю сравнивать себя с Шерлоком Холмсом – не хочу говорить, что обладаю таким же гениальным аналитическим умом, как данный