ref="#n_3" type="note">[3], в бронзе отлита.
Он держит копьё. Он бесстрашен – защита
Владычества Рима и сила его.
Готов убивать – страха нет для него.
Приказ – и меч воин уже обнажил,
Копьём путь любому тотчас преградил.
Но жизнь в этот день в граде мирно текла.
Смех, крики торговцев, нет страха и зла
В простых этих людях, что мимо идут,
Несут свой товар, улыбаются, жмут
Руки друг другу, целуют детей…
«Устал это видеть! Мне бы в бой поскорей! –
Презрительный взгляд легионера говорил. –
Что мне до всех вас, никогда не хитрил,
Трудом я не жил, брал всё силой я сам.
Победа в бою – грабь потом, и ведь нам,
Воинам Рима, весь мир покорился.
Лучше мне воевать… Боем я б насладился…
Видеть римское войско и смерть всех врагов!
Это радует взгляд! Я – Легионер! Я таков!
Стрелы, копья, мечи – в них я радость нашёл.
Бог войны и сверкающий римский орёл –
Всё, чему поклоняюсь уж много я лет.
Всё, что надо мне в жизни, и Цезарь монет
Нам за взятые города с лихвою платил.
В этом счастье моё. В этом мире я жил!»
Думал Воин наш так, стоя на часах
У ворот Вифлеема, и даже в полях,
Окружающих город, он не зрел красоты.
Масленичные рощи… а лилий цветы
Поле всё белизною покрыло.
Поле было пред ним – красотою всё жило.
Всяк прохожий у поля, замедляя свой шаг,
Клумбой лилий любуясь, восхищён был, и так
День за днём на посту Легионер проводил.
Вид счастливых людей его просто сердил.
«Эти люди… Просто убоги… и жалки…
Мне бы стимул[4] для них! Да хватило бы палки,
Чтобы их разогнать, их восторг прекратить…
Что прекрасно в цветах? Ради этого жить?!»
И презренно взглянув, Воин начал мечтать
И в мечтах своих дерзких себя представлять
В раскалённой и знойной пустыне – в походе.
Легион шёл вперёд… Хлеб, вода на исходе…
Жажда, пот… и вот буря в пустыне…
Но нет мысли: назад, есть приказ, и отныне –
Умереть или цели похода достичь!
Вот прекрасный сюжет! Эту радость постичь
Может только храбрец, силы долгом питая.
«Стоит жизнь так прожить!» – думал Воин, мечтая.
В это время средь лилий дети играли,
Их движенья и смех радость в мир излучали.
Все с улыбкой смотрели на детские игры.
«Вы дивитесь чему? Вот если бы тигры
На арену ворвались и в схватку вступили.
Гладиатор[5] иль зверь? Кто сильнее, решили!
Вот прекрасный сюжет! Радость схватки узнать
Может только боец. Вам того не понять! –
Думал Римлянин, усмехаясь надменно. –
Эти люди ничтожны. Ждёт их смерть непременно…
Их легко победить и сделать рабами.
Рим навек покорил их. Понимают ведь сами…»
От детей свои мысли и взгляд отрывая,
Воин вспомнил войну, что прошёл убивая…
Но однажды, стоя на посту у ворот,
Легионер увидел ребёнка, а тот
Прибежал поиграть на то поле, как все.
«Двух-трёх лет мальчуган, – он отметил себе. –
Робок, хрупок, да и очень бедно одет:
Лишь овечьей шкуркой прикрыт, и сандалий вот нет…
Но клянусь я мечом – не такой он, как все!
Да! Движенья его – вот что нравится мне!»
Думал Воин и взглядом за ребёнком следил.
Тот бежал, иль точнее – по кончикам трав он скользил.
«Восхищенье моё! Что за бег иль полёт над травой?!»
Воин был изумлён. Подожди-ка, постой…
Чем же это дитя забавляется там?
Он свой бег прекратил… Подошёл вот к цветам…
Там пчела, вся нагружена пылью цветочной,
Нет уж сил ей взлететь… И ужалит уж точно…
Мальчик руку к пчеле протянул… её взял…
Но!.. Не жалит пчела?! Тот с цветка её снял
И, держа между пальчиками, он к стене побежал.
Там в расщелине улей. Пчёлку