пенилось на ветру по ту сторону окружавшей город стены. На парковке перед торговым центром сети «Кооп» хватало свободных мест, через пару недель, как только туристский сезон обрушится на остров, все здесь будет выглядеть совсем иначе. После долгой суровой зимы и холодной дождливой весны теплый воздух, который ласкал его щеки, долетая из открытого окна, казался чуть ли не волшебным даром природы. Обычно он только возился с трубкой, набивал ее табаком, втягивая носом приятные запахи, чтобы потом вытряхнуть ее и отправить все до последней крошки в мусор. Но сейчас сделал затяжку. Понял, что безделье просто измучило его. Обычно он курил, только если страдал от скуки или если что-то его беспокоило.
Лето наступало, и это вызвало у него приступ меланхолии. Раньше, когда он состоял в браке с Лине и дети находились дома, все было очень просто. Семейная жизнь плавно текла год за годом, следуя давно установившимся традициям, с празднованиями Рождества, дней рождений, Пасхи и Янова дня, и мыслей о чем-то другом не возникало. С наступлением лета он всегда знал, что будет делать, они с Лине выбирали, в какие недели пойдут в отпуск, когда поедут на материк и в Данию и куда отправятся с детьми. Сейчас же уже шел июнь, а он не имел представления, чем будет заниматься. Они с Карин подумывали осенью прокатиться за границу, и, пожалуй, это была неплохая идея. Впрочем, с какой стороны посмотреть.
Кнутас тяжело вздохнул и сделал новую затяжку. Что за чертовщина творилась с ним? Он чувствовал себя усталым, потерял интерес к жизни. Казалось, ничто уже не могло принести ему настоящую радость. Стук в дверь оторвал его от этих мыслей.
– Да, – сказал он, – войдите.
В дверном проеме появилась Карин, и у него сразу потеплело на сердце. Обычно ему достаточно было лишь посмотреть на это хрупкое создание со спадающими на лоб волосами, щелью между передними зубами, обнажавшейся, когда она улыбалась, чтобы его настроение изменилось в лучшую сторону. Но сейчас, судя по мрачной мине, у нее самой кошки скребли на душе. Вдобавок красные пятна на шее показывали, что она нервничала.
– Ты знаешь Хенрика Дальмана, художника? – Прежде чем Кнутас успел ответить или даже подумать над ее вопросом, она продолжила: – Мы получили сообщение, что он убит в своем летнем доме в Льюгарне. Найден голым, задушенным петлей, со скованными наручниками руками в собственной кровати. Если верить соседу, обнаружившему его, все выглядит как убийство на сексуальной почве.
– Когда это случилось? – спросил Кнутас, затушивая трубку и закрывая окно.
– Совсем недавно. Виттберг и Сольман уже в пути.
Кнутас взял свой пиджак, и они поспешили к расположенной у здания полиции парковке. Карин включила сирену и быстро погнала машину через остров в южном направлении к прибрежному поселку Льюгарн. К счастью, дорога была почти пустой. Они проносились мимо крестьянских дворов с пасшимися на зеленых лугах коровами, каменных оград, сложенных из известняка домов. По обочинам росли синие, красные и лиловые цветы.
«Какая