ногтями в траву, пытаясь подняться.
– Ты не мой сын, – повторила она и подняла голову, но теперь смотрела не на меня. Она смотрела на Патрика. Лекс схватила ее за руку и хотела помочь подняться, но Джессика оттолкнула ее.
– Ты не моя дочь. Вы все не мои дети! Родные дети так со своей матерью не обращаются!
По моему телу прошла мучительная дрожь облегчения.
– Вы все не мои дети! – всхлипывала Джессика.
Патрик смотрел, как она пытается встать. Его тень падала на лицо Джессики, и я не видел его выражения.
– Никогда больше так не говори, – сказал он. Затем развернулся и пошел в дом, задев меня плечом, когда проходил мимо, и я остался стоять, будто застыв на месте.
– Ники, – проговорила Лекс, когда он ушел, и жестом подозвала Николаса к себе. Вдвоем им удалось подхватить Джессику и помочь ей встать.
– Все в порядке, Дэнни, – бодро проговорила Лекс с таким видом, будто сама в это свято верила. – Иди спать.
Я вернулся в свою комнату, закрыл дверь и загородил кондиционер стопкой книг, чтобы попытаться хоть немного согреться.
Лежа в постели, я слышал, как Лекс с Николасом отвели Джессику наверх, и где-то над головой зажурчала вода. Где-то через час я уже начал наконец засыпать, и тут в дверь легонько постучали. Так тихо, что я подумал, не показалось ли, но тут дверь чуть-чуть приотворилась, и я смутно разглядел, как блестят шелково-пшеничные волосы Лекс в свете ночника Миа.
– Спишь? – прошептала она.
– Нет.
– Можно войти?
Я кивнул, и она вошла, закрыла за собой дверь, и мы оказались вдвоем в полной темноте. Она присела на край кровати, а я приподнялся и оперся спиной на подушки.
– Мне жаль, что ты это видел, – тихо сказала она.
– Ничего страшного, – ответил я.
– Да нет, страшно. – Она положила мне руку на колено, правда, я этого почти не почувствовал сквозь толстое одеяло. – Надеюсь, она тебя не напугала. Она это не всерьез. Она всегда так говорит, когда напьется: вы не мои дети, это не мой дом, это не моя жизнь. Она… иногда она очень несчастная.
Я вспомнил свою мать – свою настоящую мать – и кивнул.
– Видимо, все это слегка выбило ее из колеи, – продолжала Лекс, с похвальной сдержанностью подобрав наиболее мягкое выражение. – Но это пройдет. Мы об этом позаботимся. Тебе не о чем волноваться.
Я постарался поярче припомнить, как страшно бывало в детстве, когда мать пропадала на несколько дней. Постарался, чтобы все эти давно уже затянувшиеся коркой переживания отразились на лице, и кивнул.
– А Патрик… – Лекс неловко поерзала на кровати. – Он не… В общем, я не хочу, чтобы ты думал, что он какой-то… агрессивный. Он никогда не обидит никого из нас, и ты его не бойся. Хорошо?
Я нахмурился: до сих пор мне и в голову не приходило бояться Патрика, если, конечно, он не узнает, кто я на самом деле. Тут уж в любом случае хорошего не жди.
– Я все понимаю, – сказал я. – Он просто хотел меня защитить.
– Да! – Лекс ухватилась за мои слова, как неопытный пловец за спасательный