в храме. Чтобы спастись от холода, он разжег огонь и бросил в него одного из деревянных идолов этого храма. Пылающее пламя разбудило священника. Когда он увидел идола в огне, то оцепенел. Охваченный гневом, он не мог произнести ни слова, не мог шевельнуться, – настолько чудовищным был этот поступок. Затем он заметил, как монах начал искать что-то в куче пепла. Священник спросил: «Что ты ищешь?» Монах ответил: «Я ищу кости этого божества». Священник подумал, что монах сошел с ума. «Безумец, – сказал он, – разве у деревянной статуи могут быть кости?» Монах ответил: «Тогда будь добр, принеси еще одну статую. Ночь будет долгой и холодной».
Когда я думаю об этой истории, мне кажется, что я и есть этот безумный монах.
Если бы мы только освободились от воображаемых форм, мы увидели бы бесформенное! Когда мы настаиваем на форме, мы не можем достичь того, что является бесформенным. Если наши глаза сфокусированы на форме, можем ли мы нырнуть в океан, не имеющий формы? Может ли человек, поклоняющийся чему-то снаружи, повернуться к самому себе? Бросьте несущественное, проявленное, в огонь – и тогда останется только непроявленное, существенное. Пусть бесчисленные облака форм уйдут – и тогда вы достигнете бесформенного неба. Пусть форма растворится – и тогда лодка сможет плыть по океану бесформенного. Тот, кто оттолкнул свою лодку от берега конечного, неизбежно достигнет бесконечного и станет с ним единым.
Молитва – это то, чем мы являемся
Что такое молитва? Является ли она самозабвением? Нет, это не самозабвение. Забывание, потеря себя – это одна из форм опьянения. Техники, подобные этим, являются не молитвой, но бегством от реальности. Можно потерять себя в словах, в мелодии, потерять свое «я» под воздействием гипноза, музыки или танца. Это забвение и потеря себя могут быть даже приятными, но это не молитва, это бессознательность.
Молитва – это бодрствующая осознанность.
Является ли молитва действием? Является ли делание чего-то формой молитвы?
Нет, молитва – это не действие, а состояние осознанности. Молитва – это не что-то, что мы делаем, а то, чем мы являемся. Ее суть – бездействие. Когда вся деятельность прекращается и остается только свидетельствующее осознание, – это молитва. Слово «молитва» обозначает активность, и слово «медитация» также означает активность; но оба эти слова нужно использовать не для обозначения делания… но для обозначения состояния сознания. Быть в ничто, в тишине, в безмолвии – вот молитва, вот медитация. Я говорил об этом вчера на молитвенном собрании.
Позднее кто-то спросил меня: «Что же нам тогда делать?»
Я сказал: «Какое-то время не делайте ничего. Попытайтесь достичь полного расслабления. Успокойте и свое тело, и свой ум. В тишине наблюдайте за умом. Он успокоится сам и станет пустым. Именно в этой пустоте мы становимся ближе к истине. В этой пустоте проявляется то единственное, что заложено в нас внутри и снаружи. Затем „внутри“ и „снаружи“ исчезнут, и останется только чистое существование. Полнота этого чистого существования и есть бог».
Пустота