знаю. Но я не хочу, чтобы кибернетический апокалипсис стал итогом развития человечества. И я не вижу иного выхода, кроме уже изложенного мной.
На некоторое время в небольшом кабинете воцарилась гробовая тишина.
– Каковы условия сделки? – наконец хрипло выдавил Волкошин.
– Вы передаете мне эту станцию, а взамен я отдаю вам надежно скрытую, отлично защищенную планетарную базу в секторе неосвоенного космоса. Там вы создадите еще один, более многочисленный, чем тут, резерв Человечества, но уже с иной целью. Я отдам в ваши руки все коды управления, и в случае наихудшего исхода цивилизация сможет возродиться оттуда.
…Они лежали в ледяной тиши криогенного сна, не имея прошлого и не ведая об уготованном им будущем.
Бледные застывшие лица, нагие тела, опутанные шлангами и датчиками систем жизнеобеспечения, покоящиеся под прозрачными колпаками низкотемпературных камер, на первый взгляд казались одинаковыми, но при более внимательном рассмотрении черты спящих выдавали свою индивидуальность, ясно говорившую о том, что они не являются клонами.
Адмирал Табанов и доктор Волкошин медленно шли по узкому проходу между саркофагами.
– Они все искусственно зачатые… – пояснял Вячеслав Андреевич, у которого слова с трудом выходили из горла.
– Где вы взяли столько генетического материала и оборудования? – спросил Табанов, останавливаясь на перекрестке гулкой решетчатой дорожки.
– Злоупотребил служебным положением, – пожав плечами, сознался Волкошин. – Я получил достаточное количество исходного материала из центрального банка генофонда Земли. А что касается оборудования, то тут я все делал сам. В наше время стало просто вершить подобные дела.
– В смысле? – не понял его последнюю фразу Табанов.
– Я говорю об оборудовании и машинах. Их легко купить по бросовой цене. Например, бытовые андроиды – они теперь никому не нужны, а для обслуживания и реконструкции старых колониальных транспортов подходят идеально. На первых порах мне помогали несколько человек, в основном компьютерные техники, но я не вводил их в курс дела. Думаю, что если они живы, то до сих пор не догадываются, с какой целью перепрограммировали кибернетические системы старых колониальных транспортов.
– Да, они живы, – подтвердил его мысль Табанов. – И действительно, не смогли вразумительно ответить, для чего были наняты.
Волкошин неприязненно покосился на адмирала, но отступать уже было поздно, хотя душа старика рвалась на мелкие частицы от внутренней боли и напряжения, что он испытывал в эти минуты. Жестокая судьба приперла его к стенке, предлагая выбрать наименьшее из зол, а глядя на Табанова, несложно было понять, что тот не отступится.
– Насколько я понимаю, вы ничего не меняли в конструкции колониальных транспортов? – спросил адмирал, оглядываясь вокруг.
Зал, в котором они находились, был столь огромен, что не имел видимых границ. Решетчатые палубы нависали одна над другой, по мощным