в разных частях камеры. Так что она принялась собирать свою одежду, медленно ее на себя натягивая.
Я же всеми силами пыталась понять: она что, в самом деле занималась этим по доброй воле? Не потому, что принуждали? Просто брала и…
– Чего пялишься? – захихикала Никси, неожиданно склонившись надо мной в не до конца застегнутой рубашке.
– Ничего! – сразу запаниковала я. – Просто удивилась немного, и…
– Все еще удивляешься? – рассмеялась женщина. – Обычно одного дня в «Звездном кресте» людям достаточно, чтобы перестать удивляться чему угодно.
– Так ты Джену… Ты его…
– Шлюха, – подмигнула она. – И не только Джена.
– Никси бывшая проститутка, – пояснил мужчина, и сам неторопливо одеваясь. – Мы ее здесь зовем «безотказная Никси».
– Каким же образом проститутка оказалась здесь? – удивилась я.
– Один мажорчик, по пьяни, ради веселья, прикончил мою подружку. А я замочила его, за что его папаша отправил меня сюда, – пожав плечами, сообщила женщина. – Ну, а потом я пришла к логичному выводу: раз уж меня здесь будут драть во все дыры до конца моих дней, лучше расслабиться и получать удовольствие!
– Хватит трындеть, – бросил Джен, с силой шлепнув Никси по заднице… что ее, похоже, только завело. – Я не собираюсь расплачиваться ужином за светскую беседу шлюхи и вещи. Потому выметайтесь из камеры, обе.
Понимая, что выговорить хоть слово у меня сейчас попросту не получится, я молча вышла в коридор. И, потупив взор, поплелась следом за спокойным Дженом и весело хихикающей Никси.
Глава 4. Черные огни
В «Звездном кресте» безумие было нормой. Я хорошо это поняла за те две недели, что провела здесь. И вряд ли подобного возможно избежать, если несколько сотен отборных негодяев получат возможность делать что угодно с кем угодно. В том числе и сексуальное насилие, которому регулярно подвергались почти все заключенные женщины. За исключением тех немногих, что были действительно страшными отморозками, коих лишний раз трогать боялись. Такие, как ни странно, и сами при желании насиловали мужчин послабее себя. Причем совершенно не смущаясь чужих глаз. Казалось, этим они наоборот показывали всем свое превосходство в этом месте: то, что насилуют не их, а они. И у таких женщин, конечно же, тоже были свои вещи – что мужского, что женского пола, что гермафродиты.
Здесь тебя могли изнасиловать где и когда угодно. А общая душевая и вовсе была местом, в котором странно было увидеть женщину, которую не имели… если, конечно же, эта женщина – как и я – не была вещью кого-то влиятельного. Разве что, сам этот влиятельный хозяин и драл ее посреди душевой.
Однако я в этом плане чувствовала себя довольно странно. Можно сказать, в каком-то роде «изгоем». Потому что Джен, с самого дня «посвящения», не брал меня в душевой, общем зале, тренировочном зале, на прогулочном мостике, посреди коридоров, или где бы то ни был. Более того, не делал он этого и в нашей общей камере. За все две недели король тюрьмы больше ни разу ко мне не