за хитрость? – жадно спросил Филатыч.
– Ну, вёз купчина на базар бочку зелена вина, а из кустов – мутант: «Что везёшь?». Тот и отвечает: зелено вино, Чудо-Юдо! Наш ему: «Может, выпьем?». Делать нечего, откупорил купец бочку. Пили они, пили, по ходу песни орать принялись, всё вроде пучком идёт, а рептилоид вдруг и заявляет: «Вино твоё – не вино вовсе, а поросячья моча! Цельную бочку выпили, а ни фига не вставляет!». Купец обиделся и за топор схватился…
– И, что? – азартно подался вперёд Арнольд.
– Что, что… Главную башку напрочь отчекрыжил!
Филатыч передёрнулся.
– Ну, и какая тут хитрость? Бытовуха! Пьяная поножовщина!
Замей угрюмо промолчал.
– А ты сам-то пьёшь? – жадно поинтересовался Арнольд.
– Так… по праздникам.
Спрашивать, по каким праздникам Замей пьёт, Филатыч постеснялся.
Подошел Феликс и уставился сказочное животное со страхом, восхищением и отвращением.
– Что делать будем, шеф?
Филатыч грустно вздохнул. Взять рептилоида с собой было невозможно. Яйца тоже не добыли за отсутствием таковых… Что ж, придётся возвращаться в Константинополь и докладывать маршалу то, что удалось выяснить. Лично доложить, а как же! Тогда ни награда, ни повышение в чине, ни путёвка в санаторий не зависнет! Ведь русские тоже не смогут Змея Горыныча размножать, а значит, угрозы для империи нет.
– В две шеренги становись!
Арнольд и Феликс построились и без приказа замерли по стойке «смирно».
– Уходим! – скомандовал командир.
– Скатертью дорога! – проворчал Замей.
Византийцы скрылись в предутреннем сумраке, чавкая сапогами и бормоча невнятные междометия. Когда эти звуки затихли, на полянку выскочила Рогнеда.
Дело в том, что незадолго до того, как Филатыч принялся отползать за пистолетом, она покинула палатку, ибо стало невмоготу: живот распёрло, как барабан. Нельзя же выпускать газы в замкнутом пространстве, где Ваня спит! Девушка видела и слышала всё: и убийство Волка, Вани и Ильи, и допрос Замея Горюнича. Вот страху-то натерпелась! Ведь, её тоже застрелили бы, кабы нашли!
Рогнеда кинулась в палатку, отчаянно надеясь, что Ванюша ещё жив. Вражеская пуля не только не убила, но даже не разбудила его! От прикосновений председателевой дочери он зашевелился и недовольно промычал:
– Ты чего тут?
– Стреляли! – зарыдала Рогнеда (от облегчения, что Ваня живой!), – Этот, Михуилус! И в Волка попал, и в Илюшу! И в вас! И в меня хотел стрельнуть, да я убежала!
– Не, в нас стреляли – не попали… – пробормотал Иван, почесывая свербящую задницу, – Странно…
– Да что же странного, Ванечка… Иван Иванович? На вас же обереги от пуль и огня!
Иван вытащил висящие на цепочке обереги и личный жетон.
– Спасибо, отцы-командиры!
Встряхнулся и вылез из палатки:
– Пойдём, посмотрим!
При виде мёртвого Ильи Рогнеда опять всхлипнула, а при виде Волка – нет. Хоть и боевой