работа, но она приносила бы ему больше удовлетворения, если бы он начал свою карьеру с создания совместного с сестрой и братом бизнеса. Если бы еще тогда имел возможность продавать неординарный талант Фейт, чем он сейчас и занимается. Работа превратилась для него в страсть. А сам он стал ценным кадром, в котором все нуждаются. Ведь идеи есть у многих людей, но меньше половины претворяют их в жизнь и доводят начатое до конца. И меньше половины из этой половины знают, как донести их до потребителя. Вот тут на сцену выходит он.
Свою первую корпоративную стажировку Джошуа прошел в двадцать лет и поэтому не мог представить, как можно не иметь цели в двадцать два. Но с другой стороны, у Даниэль есть ребенок. Но тогда сразу встает вопрос: зачем в таком раннем возрасте рожать детей?
Джошуа совсем не нравилось думать о детях.
– Ты осуждаешь меня, – сказала Даниэль, отступая от загона.
– Нет, не осуждаю. Подойди ближе. Погладь их.
Она посмотрела на него, и ее глаза восторженно расширились.
– Можно? – с надеждой спросила она.
– Конечно, можно. Они не укусят. Точнее, могут, просто не надо совать пальцы в пасть.
– Даже не знаю, – произнесла она, пряча руки в карманы.
Джошуа видел, что ей очень хочется погладить лошадей, но она боится.
– Даниэль, – сказал он, – не бойся.
Она с удивлением посмотрела на него, услышав свое имя.
Вынув руку из кармана, она сделала робкий шаг вперед, а затем отдернула руку.
У Джошуа кончилось терпение. Одно дело – слушать ее рассказы о том, как она не знала, кем хочет стать, когда вырастет, и совсем другое – видеть, как она борется с боязнью прикоснуться к лошади. Он шагнул вперед, обхватил пальцами ее запястье и притянул к загону.
– Все в порядке, – заверил он.
Мгновение спустя он понял, что сделал. Более того, он отметил, что она очень теплая, что у нее мягкая кожа.
И что она очень тоненькая.
Странная комбинация чувств охватила его тело. Сострадание сжало его сердце, а похоть – его пах.
Джошуа стиснул зубы.
– Давай.
Он заметил, как ее лицо налилось краской. Ему стало интересно, это от злости или у нее возникли те же ощущения, что и у него. Но это не важно.
– Погладь, – настаивал он, притягивая ее руку ближе. – Вот так, держи ладонь открытой.
Она послушалась, он отпустил ее руку и отступил назад, стараясь игнорировать ощущения от прикосновения к ее коже.
Одна из его лошадей – серая кобыла по имени Блю – подошла и прижалась носом к протянутой руке Даниэль. Даниэль издала резкий звук потрясения и отвела руку, а затем хихикнула.
– У нее мягкие усы.
– Да, – кивнул он, улыбнувшись. – И она очень нежная, так что ты не должна ее бояться.
– Я ничего не боюсь, – заявила Даниэль, снова протягивая руку лошади и позволяя ей ее понюхать.
Джошуа не верил, что она ничего не боится. Да, она достаточно жесткая, но в то же время и очень хрупкая. Она из тех, кто выдержит побои, но сломается, если удар придется в уязвимое место.
– Не