лаской, мы начинаем лениво перебрасываться словами. И я рассказываю Вэ’рку о сестре и её подозрениях. Он хмурится и не сдерживает ругательств.
– Твоя сестра просто маленькая завистливая потаскушка.
– При чём здесь зависть? – недоумеваю я.
– Наверняка её честолюбивые устремления простираются гораздо дальше, чем ты себе можешь представить… Ведь разглагольствует же Васса повсеместно о собственной избранности, желая поскорее предстать перед Его очами, – хмыкает Вэ’рк.
– Думаешь, Визалии хотелось бы быть на моём месте? Ждать неизвестно чего, не имея шанса на иную жизнь?..
– Так же, как некоторые считают за честь примкнуть к числу его воинов или рабов, доподлинно неизвестно, – разумно замечает Вэ’рк, – иногда ты думаешь об окружающих так, как они того не заслуживают… Почему нас так много, а когда приезжают они, хозяйствуя на наших землях, мы словно покорные овцы позволяем им отбирать самых лучших среди нас? Сколько всадников приезжало?.. Всего восемь, не считая главного, а увели они почти втрое больше. И никто не шелохнулся, не произнёс в знак протеста ни звука.
Я не знаю, что ответить на слова Вэ’рка, полные горечи. Но ведь и ты сам стоял безмолвно, подобно остальным, разве нет? Кажется, он понимает смысл моего взгляда, потому что усмехается:
– Да, ты права… А ещё мой отец пообещал золота вдвое больше тем братьям, что в последний миг вышли вместо меня. Их семья получит намного больше чем обычно. Причитающаяся его семье доля от всадников, а сверху то, что пообещал им мой отец. Золото заткнёт глотку даже самым недовольным из нас, правда?
Вэ’рк резко садится и проводит рукой по коротко стриженным волосам, оборачивается на меня и произносит:
– Так не может долго продолжаться… Мы должны попытаться что-то изменить, должны покачнуть чашу весов в нашу сторону. И как только я займу место своего отца, я не стану сидеть сложа руки… А пока можешь презирать меня за малодушие или за то, что откупился монетой.
– Мне не за что тебя презирать, – я обнимаю Вэ’рка, с сожалением отмечая про себя, что пора возвращаться, чтобы не вызывать подозрений.
Отныне я не разгуливаю подолгу, чтобы Визалия не чесала своим языком или не следила за моими передвижениями. Я отчётливо понимаю, что так долго продолжаться не может. И рано или поздно все наши тайные встречи будут раскрыты посторонними, навлекая на наши головы гневливое порицание за то, что кто-то иной осмелился прикоснуться к тому, что обещано Ему. Мне кажется, что в нашу сторону уже движется тёмный смерч, сметающий всё на своём пути, и ещё нет той силы, что могла бы противостоять ему. Вэ’рк же отрицательно качает головой, не чувствуя приближения беды, и лишь перед самым уходом горячим шёпотом просит о том, чтобы я соблюдала осторожность, возвращаясь в селение.
– Я найду способ связаться с тобой… Скоро праздник летнего равноденствия и будет намного проще перекинуться словами в толпе и укрыться от любопытных глаз.
Безумец. Я не соглашаюсь