указывают на самоубийство. Я забираю свои догадки назад и не хочу, чтобы они фигурировали в этом, как я понимаю, уже закрытом деле.
– Почему-то я вам не верю. Что-то вы все равно держите при себе, какую-то мысль вы от меня утаили. Что это за мысль? И почему в этой комнате так темно? Откройте шторы!
– Не нужно открывать шторы, – немного оживившись, сказал директор. – Мне так комфортно. Я ничего не утаил от вас, офицер. Вы действительно правы, факты – вещь неоспоримая. И я, как человек, анализирующий мир, а не строящий на его счет иллюзии, заявляю вам, что вы правы. Нет никаких причин сомневаться в том, что это – самоубийство.
Первое. Закрытое окно – это, несомненно, работа ветра. Окна достаточно легко открываются и закрываются, их без труда мог закрыть даже самый небольшой порыв ветра. Второе. Ручка! Да, безусловно, свою предсмертную записку Эрих Бэль мог написать еще вчера, а, может быть, даже позавчера, выбросив потом ручку в мусорную корзину или просто взяв ее у кого-то на время, а затем вернув хозяину. Три. Дым! Дешевый табак в этой больнице используют девяносто процентов курильщиков, и к Эриху Бэлю мог запросто зайти кто угодно и накурить в его комнате. Но тогда возникает вопрос – зачем курить перед человеком, который не переносит сигаретного дыма и смело заявляет об этом? Может быть, кто-то курил против его воли, но за это статьи нет.
Итак, офицер, три совпадения и один только факт – человек, лежащий на холодном бетоне в луже собственной крови, который написал предсмертную записку. Причина самоубийства – его болезнь, из-за которой он и занимал койку в моей больнице.
В чем тут вы могли уловить насмешку?
– Ни в чем, директор. Показалось. Вы – человек умный, а с умными людьми приходится всегда общаться осторожно. Вы меня понимаете.
«Благодарю за комплимент», – сказал бы на это с широкой улыбкой доктор Стенли, расцветший, как вишня в саду, но директор лишь перевел глаза на стол и замолчал.
– Не станем вас больше отвлекать. Труп мы забираем на экспертизу, а от вас требуется только…
Директор протянул через стол два заявления и отчет. Офицер подошел и с довольным лицом забрал их.
– До свидания, надеюсь, больше мы вас не потревожим.
– До свидания, – сказал директор.
Офицеры вышли из его кабинета, а доктор Стенли остался по-прежнему мозолить глаза и посягать на святость секунд, проведенных в безмолвии.
– Доктор Стенли, прошу вас. Идите! – мягко, но напористо сказал директор, взглянув на неуместного зажатого старика, как на малого ребенка.
– Вы соврали им, верно?
– Да.
Директор снова отложил свою смертоносную подругу до того времени, когда, наконец, ему дадут спокойно насладиться ее серой и губительной душой.
– Почему? – посмотрел в недоумении доктор Стенли на своего начальника, которого знал как облупленного. И насмешку которого не мог спутать ни с чем на свете.
– Потому что, как вы и сами заметили, они не заинтересованы разобраться в этом деле.
Директор глубоко вдохнул воздух и растворился