деревни шествовали в ярко-красных масках с длинными носами.
Одним из мальчиков с белым макияжем был тринадцатилетний Эйдзи Домаи. Он стал моим первым гостем после того, как я купил дом и начал ремонт. Это был активный мальчик с короткой стрижкой. Больше всего он любил рубить дрова, бегать и плавать. Другим гостем был Омо, мой ближайший сосед. Невысокий, коренастый и дружелюбный со всеми – он был типичным веселым лесником. Омо жил со своими четырьмя дочерями примерно в ста метрах в доме, крытом соломой. Под его домом располагался маленький «домик для выхода на пенсию», где жили его отец и мачеха. Омо стал моим учителем. Он помогал мне с каждым аспектом ремонта дома, в том числе с соломенной крышей.
Переехал я в июне того же года. Я попросил помочь Сёкити, моего друга-поэта. Помимо того, что он был поэтом, Сёкити также был наполовину корейцем, из-за чего был аутсайдером в японском обществе. Сёкити появился с небольшой группой токийских художников и хиппи. Все вместе мы выглядели довольно странно. Но для долины Ия, которая всегда был убежищем для аутсайдеров, это было нормально.
Господин Такэмото помог мне разметить границы моего участка. С Сёкити и его друзьями мы начали уборку и ремонт, чтобы снова сделать дом пригодным для жилья. В первую очередь мы убрали пол. Это было не так просто, как может показаться, так как он был полностью покрыт пятисантиметровым слоем пыльной черной сажи. Мы собрали ее в кучу в саду и сожгли. Когда дым начал подниматься, мы вдруг поняли, что порошок был не сажей. Это был табак! В течение семнадцати лет, пока дом был заброшен, табачные листья, свисающие с балок, постепенно распадались на части и оседали на полу в виде пыли. В тот день, сам того не желая, я сжег несколько фунтов дорогого табака. Этого было бы достаточно, чтобы погасить весь долг за дом.
При уборке дома мы не нашли никаких ценных антикварных предметов, но бывшие жильцы оставили на своих местах все предметы их повседневной жизни. Благодаря им можно было многое узнать о жизни в Ия. Наиболее примечательным был дневник девушки, которая в 1950-х годах жила в доме с бабушкой и дедушкой. В дневнике были откровенно и горестно описаны бедность долины Ия, мрак и темнота внутри дома и отчаянное стремление девушки жить в городе. Примерно в то время, когда ей исполнилось 18 лет, дневник внезапно оборвался. Жители деревни рассказали, что она убежала из дома. Бабушка и дедушка написали на листе бумаги: «Ребенок не возвращается». Они повесили его вверх ногами над дверью, как заклинание, чтобы вернуть ее. Это не сработало, но лист бумаги висит там до сих пор.
После уборки мы провели электричество и воду и установили унитаз. Эйдзи приходил после школы и помогал расчищать землю от бамбука. В то время в деревне не было дорог, поэтому все необходимые материалы нужно было тащить на себе с дороги внизу – примерно в часе ходьбы. Позже мы стали использовать местный метод транспортировки – стальной трос, натянутый через ущелье, с висящей на нем деревянной коробкой. Пару раз после подъема стройматериалов я сам садился