как тебе объяснить?.. Если у кого-то есть что-то, чего нет у других, то он уже не как все, он не со всеми, на него смотрят косо.
– А что это? Чего нет у других?
– Например, деньги. У всех их мало, а у некоторых они есть. И это уже плохо для всех остальных.
– Но хорошо для того, у кого они есть? Правда же? Вот, помнишь, нам мэр дал денег? Мы тоже были не как все. Да?
– Да, но об этом никто не знал. Вот если бы он стал нам давать деньги каждый день, то об этом бы все прознали и стали бы нас избегать, говорить о нас плохо.
– А-а, я поняла, – сказала Лиза. – Если мы уберем мусор, у нас будет чисто, будет расти травка. А этого нет у других и они станут на нас злиться.
– Да, правильно.
– Но они же могут такое устроить у себя. Чтобы чисто и травка росла. Для этого только нужно убрать мусор и все.
Ада рассмеялась и потрепала волосы на голове у дочки.
– Какая ты у меня умная.
– Так мы завтра пойдем, мама?
Ада кивнула и стала убирать посуду со стола. А Лиза отправилась чистить своего кролика, который порядком испачкался, пока они возили мусор в траву за околицу.
9
Пока Алина прозябала в топком болоте серых будней, до начала своего второго романа с фермером Анджием, в доме ее было трудно дышать от зла и ненависти, проливаемой ею на своих домочадцев и, в особенности, на детей.
– А ну-ка замолчали! Быстро! Кому я сказала! – со злостью кричала, по обыкновению, Алина на своих троих детей.
Те ненадолго притихали, растаскивая каждый в свою сторону игрушки на полу. Впрочем, вынужденное молчание не могло быть долгим: после окрика матери их извечное недовольство друг другом выливалось сначала в ворчание, затем вновь переходило в яростные крики.
И тогда она налетала на них, как коршун, драла за волосы и расталкивала по углам. Поднимался невообразимый детский вой, смешанный с ее истеричными криками, ругательствами и проклятьями. Ненадолго наступала тишина, прерываемая сдерживаемым плачем и всхлипываниями. Потом всё начиналось заново. И так продолжалось весь день.
Алина тяготилась своими детьми, считала, не будь их, она могла бы еще попытаться устроить свою жизнь. В своих собственных глазах она видела себя достаточно привлекательной женщиной. У нее была хорошая фигура, которую не испортили ни роды, ни кормление детей грудью. К сожалению, Филипп не очень-то ценил достоинства своей жены, всегда находил к чему придраться: то посуда грязная, то еда плохая.
– Что ты приносишь, то ты и ешь. Не нравится еда, неси другие продукты.
– Другие! – взвился он. – Скажи спасибо, что еще это перепадает.
– Ну вот, так и не жалуйся на еду тогда, – отрезала она.
– Имею право! Ты сидишь дома и могла бы получше готовить, между прочим. Что тебе еще делать?
– Да, мне делать вообще нечего! – яростно подбоченилась Алина. – Сижу и отдыхаю. Просто вот сижу и ничего не делаю.
– Откуда я знаю, чем ты занята? Приходишь, здесь всегда бардак и еда приготовлена кое-как. Не нравятся мои продукты, катись к своему фермеру. Поняла?
– К фермеру!? К какому-такому фермеру,