пробежал следом, вышел на дорогу и, не меняя скорости, затрусил к ребятам.
– Стёпа! – пискнул младший, присел и расставил руки, куда и шлепнулся найденыш, вдруг заскулив и принявшись облизывать малышу лицо.
– Стёпа? – переспросил Борис.
– Ну да, Стёпа! А вы что думали? – рассмеялась счастливая Татьяна.
– Да нет, ничего такого… Подходящее имя! – согласился Боря и улыбнулся. – Не теряйте больше… Стёпу!
Подошла Уля и взяла любимого мужа за руку.
Хозяева, кажется, настолько были обрадованы счастливым окончанием истории, что позабыли обо всем. Их можно было понять, и потому ребята даже помахали им вслед, когда воссоединившаяся семья загрузилась в машину и стартовала.
– Ты знаешь, я к нему уже почти привыкла, – тихо сказала Уля и прильнула щекой к плечу.
– И я. Представляешь, его зовут Стёпой.
– Стёпой? – засмеялась Уля. – Ты им не сказал, кем он был у нас?
– Не стал, – улыбнулся Борис. – В конце концов, кто мы такие, чтобы признаваться, как нам жилось три дня с ухваченным взаймы чужим счастьем?
– Не взаймы. Оно само прибилось.
– Верно, само. А ведь могли и увезти с концами, пару раз как минимум.
– Интересно, как так получилось, что именно мы ему попались?
Борис обнял Улю:
– Его счастье. Пойдем пить чай.
Молодая жена прижалась к мужу и загадала желание про себя.
– Я тоже, – тихо сказал Боря.
– Что?
– Хочу, чтобы этот вечер однажды повторился.
– Это счастье? – прошептала Уля. – Прямо здесь и сейчас?
– Думаю, да. А что нам еще надо?
На небе зажигались первые огоньки – в августе ночи звездные. Этот вечер повторится. Даже если в другом месте, с другими собаками и людьми, но он будет непременно такой же теплый и звездный. А может быть, холодный и снежный. Или пасмурно-дождливый. Но кто-то вдруг снова поймет нечто важное и загадает желание.
Ведь счастье, как известно, любит тех, кто и без подсказок знает, что оно уже здесь. Потому что счастье – это мы сами.
Весенняя ворона в феврале
Дело было лет пятнадцать назад в феврале. Вела я дочь на занятия танцами. Она брыкалась и куролесила. Но я уже почти за шиворот тащила ее навстречу грации и пластике. Не сдавалась. На повороте к ДК моя красотка вкопалась в сугроб, ухватилась руками за низкий железный заборчик. И показывает телом, машет головой. Мол, посмотри!
– Какая… Ох.
Поворачиваю по указанному курсу. Но не вижу ничего особенного. Серый подтаявший сугроб на газоне. Из него торчит высокая покрытая льдом конструкция. Часть клумбы скорее всего. На краю сидит ворона.
– Где? – спрашиваю я. Дочь вздыхает и показывает ладонью на городскую крупную птицу. Пыльный цвет крыльев и груди. Кое-где торчащие перья. Будто она взъерошилась слегка. Внушающий трепет клюв, даже на вид стальной. Крепкие лапы. В бусинках глаз – блеск.
– Смотри же!
Ворона странно покачивалась корпусом. Резким взмахом раскрывала хвост. Схлопывала. То ли хрюкала, то