из своего кармана, ваши неприкосновенные сбережения останутся целы.
Это был намек на маленький личный капитал Мартины. Получая ежегодно в течение тридцати лет четыреста франков жалованья, она заработала двенадцать тысяч, ограничивая собственные расходы самым необходимым. И сумма ее сбережений, почти утроенная благодаря приросту процентов, составляла теперь около тридцати тысяч франков, которые она не поместила у г-на Грангийо из какого-то каприза, из желания держать свои деньги отдельно. Впрочем, они приносили ей солидный доход.
– Мои неприкосновенные сбережения – это честно заработанные деньги, – сказала она с важностью. – Но вы правы, сударь, я попрошу мясника посылать вам отдельный счет, ведь мозги, что он поставлял, не для моей, а для вашей кухни.
Эта перепалка вызвала улыбку Клотильды, – ее всегда забавляло подшучивание над скаредностью Мартины, и завтрак закончился более весело. Доктор предложил пить кофе под платанами, говоря, что хочет подышать свежим воздухом после проведенного взаперти утра. И кофе подали на каменный столик возле фонтана. Как там было хорошо, в тенистом уголке, у прохладной журчащей воды, меж тем как повсюду кругом – в сосновой роще, на току, в комнатах – стояла нестерпимая духота.
Паскаль, удовлетворенно поглядывая на склянку с нервным веществом, которую он поставил на стол, начал притворно ворчливым тоном:
– Итак, сударыня, вы не верите в мой животворный эликсир, а верите в чудеса!
– Учитель, – ответила Клотильда, – я верю, что нам не дано постичь всего.
Он сделал нетерпеливое движение.
– Но нам надо все постичь… Пойми же, маленькая упрямица, что наука не знает ни одного нарушения незыблемых законов, управляющих вселенной. Только человеческому разуму удавалось до сих пор вторгаться в них. Укажи мне чью-то разумную волю, чье-то преднамерение вне реального мира. Все – здесь, и нет другой воли, кроме силы, побуждающей все к жизни, жизни, которая непрестанно развивается и совершенствуется.
Энергично взмахнув рукой, он встал, и в нем чувствовалась такая внутренняя сила, что девушка смотрела на него, дивясь, как моложаво его лицо под шапкой седых волос.
– Хочешь, я изложу тебе мой символ веры, если уж ты обвиняешь меня в том, что я отвергаю твой… Я верю, что будущее человечества – в завоеваниях разума, вооруженного наукой. Я верю, что научные поиски истины и есть тот единственный высший идеал, к которому должен стремиться человек. Я верю, что вне сокровищницы истин, добытых шаг за шагом, однажды навсегда, все – иллюзия и тщета. Я верю, что, познавая все больше и больше, человек приобретет безмерную власть и если не счастье, то, по крайней мере, ясность духа… Да, я верю в конечное торжество жизни.
И жестом еще более широким он обвел безграничные светлые дали, будто хотел призвать в свидетели озаренные солнечным пламенем поля, где бурлили животворные соки.
– Пойми же, дитя, что жизнь – это непрестанное чудо. Раскрой глаза, погляди!
Она покачала головой.
– Они