и оценить остроумие другого человека, то, пожалуй, он заслуживает того, чтобы его пригласить за капитанский стол. Что тут же и озвучивает капитан Мирбус.
Ну а Маккейн, не какая-нибудь там девочка, которая счастья своего и будущих удобств не видит и не понимает, и её нужно уговаривать, чтобы она не отказывалась от ожидающего её счастья, и он сразу же даёт своё согласие капитану, который, по мнению Маккейна, с этого и должен был начинать свой разговор с ним.
После же того как приглашение Маккейном было принято и он был даже представлен находящимся за капитанским столом людям, где некоторые из них, а в частности генерал Томпсон, почувствовал себя, не то что не в своей тарелке, а гораздо хуже – на раскалённой сковороде под принципиальным взглядом Маккейна (когда твой непосредственный начальник мучается у себя в каюте от обезвоживания, ты, падла, здесь жируешь) – то перед ним через Мирбуса встал вопрос, куда же его усадить.
Что дело совсем не простое, как кажется на первый взгляд. И здесь, как на том же приёме у какой-нибудь королевской фамилии, очень многое имеет значение при твоём расположении за столом. А вдруг ты, к примеру, с тем или иным лицом не расположен лицом к нему сидеть (а другим, сами понимаете каким местом, запросто) и тогда что, мордобитие или как минимум, разговор на повышенных тонах и скандал. Так что тут нужно многое учитывать, в том числе и политические пристрастия и блоковый статус этих сидельцев за столом. Ведь окажись рядом друг с другом люди крайне противоположных точек зрения, да хотя бы ту же стоящую перед ними индейку, где один из них полный вегетарианец, который и видеть не хочет и не может таких мясных блюд перед собой, а другой наоборот, его от всего этого мясного с руками не оторвёшь, то, что тут будет, даже представить для пищеварения желудков обоих страшно. Один подавится слюной, тогда как другому встанет горлом кость под ненавидящим взглядом давящегося слюной вегетарианца.
Правда за столом капитана Мирбуса, с краешку всегда стоял отдельный стул, специально предназначенный им для экстранеординарных случаев, которые он сам и провоцировал на то, чтобы они возникали – Мирбус взял себе за удовольствие и заодно, за привычку, приглашать за свой стол, окромя только гостей (слово «гость», капитаном Мирбусов по-своему особому принципу трактовалось), какого-нибудь интересного для него человека, который возбуждал у него аппетит к веселью (насчёт же всего другого аппетита, он никогда не жаловался, а тут же на месте менял кока, списывая с корабля провинившегося кока прямо сразу – и хорошо, если корабль в этот момент находился где-нибудь на причале, а иначе коку подчас не суждено было до дому доплыть из открытого для всех моря или океана).
Но на этот раз Мирбус посчитал, что Маккейн нуждается в более дружественной атмосфере, а это значит, что сидеть с краю за столом не для него. И капитан Мирбус, ещё раз, вместе с Маккейном обвёл взглядом