курса судьба все-таки свела их. Они оказались вместе на практике в одной сельской больнице. В первый же день Миша пошел провожать Киру после работы до дома санитарки тети Шуры, куда ее определил на постой главврач больницы.
Кира спросила:
– А почему ты не на охоте, егерь? Труба зовет!
– Куда зовет? – не понял Миша.
– Но помнишь, когда тебя кормили жареной картошкой медсестры, то и Галя, молоденькая, с прыщиками на лице, на тебя с восторгом глядела, и та сорокалетняя тетка, толстая, Вера Ивановна, тоже пялилась. Обе не прочь доктора соблазнить.
– Да ну их всех. Знаешь, не хочу больше. Надоело все. Разные девушки, женщины. Хочу полюбить одну, свою единственную. А это все так, несерьезно. Поиск своей половинки, только к моему надгрызенному куску яблочка ни одна половинка, видать, не подойдет.
– Почему?
– Ну, вот такие серьезные девушки, как ты, на меня смотрят с през-рением.
– С чего ты взял?
– Да я за тобой с первого дня наблюдаю, как в вашу группу пришел. Ты со мной как будто даже брезгуешь общаться. Неужели я такой конченый человек? – и Миша с тоской поглядел на Киру.
И та увидела его совсем другим, одиноким, парнем, старающимся заглушить какую-то свою внутреннюю боль веселыми похождениями Казановы.
– Это тебе показалось. Давай лучше пойдем купаться. Жаркий денек.
И они пошли на реку. Плавали. Валялись на песке. Разговаривали. Кира наслаждалась каждым словом, каждым взглядом, каждым случайным прикосновением любимого человека.
– Я специально сюда напросился, когда узнал, что ты едешь в Репьево на практику, – сознался Миша.
– Зачем? – удивилась Кира.
– Потому что ты мне давно нравишься. Просто в институте ты из себя вся такая гордая, недоступная. И парень у тебя там симпатичный есть. Вот я и не решался подойти.
– Кто бы говорил о робости, только не ты, Миша!
– Да я в глубине души скромный. Это девушки почему-то сами на меня вешаются, как елочные украшения на пихту в Новый Год.
– Рассказывай кому-то другому. Вся твоя интенсивная половая жизнь проходит на моих глазах.
– Ну это я, чтобы забыться, по привычке.
– От чего забыться? По какой привычке? – не поняла Кира.
– Когда мать умерла, отец запил, жену привел новую, такую же алкашку. Они нас с братом из дома в интернат выпихнули. А там приходилось приспосабливаться. Мне уже четырнадцать лет было. Соображал что к чему. Обаятельно улыбнешься – повариха кусок получше положит. Анекдот расскажешь – кастелянша рубашку новую даст. И я понял, что миром, вернее его материальными благами, управляют женщины. А путь к их сердцу лежит через внимание, лесть ласку.
– На мне тоже будешь упражняться в своих манипуляциях?
– Нет, с тобой все будет по-другому.
Но по-другому не вышло. Через пару дней они заплыли