под суд, но вовремя сообразят, что на суде вскроется вина не полковника, а тыловых служб, и тогда полетят с плеч генеральские погоны. Уфимцева по-тихому переведут в другое место. Но это будет спустя неделю, а пока, он с Абраминым шёл по разминированному полю. Они наткнулись на архивы Дудаева и Исрапилова.
Хункар-Паша, как бывший офицер, у себя в отряде вёл журнал боевых действий, а у Лечи Дудаева были только бухгалтерские книги, с записями кто из владельцев нефтедобывающих промыслов ему заплатил.
Абрамин со старшиной роты, Мишкой Пахомовым, отошли от полковника, разглядывая убитых боевиков. Один из них привлёк внимание Абрамина, тем, что был светловолосым.
– Хохол что ли? – поинтересовался Мишка.
Абрамин нагнулся к убитому парню, и достал у него из нагрудного кармана меховой куртки военный билет. Раскрыв его, капитан присвистнул:
– Нет, это русский, из Хабаровска. Срочную службу служил у меня в роте. Вот моя запись о закреплении за ним автомата и штык – ножа. Зачем он здесь-то воевал?
Мишка тем временем наткнулся на Эдика Эдигова.
– Этот, кажется, жив, – сказал он, снимая с плеча автомат, – но не жилец, ногу почти оторвало, – Мишка снял автомат с предохранителя.
– Погоди, – остановил его Абрамин, – отнесём его в санчасть. Если помрёт, то, по крайней мере, его крови на нас не будет.
Сзади раздались автоматные очереди, и тут же последовал миномётный огонь. Оказалось боевики, выходившие из Грозного последними, встретили рассвет в поле. Они попрятались в воронки, а теперь будучи обнаруженными, огрызались автоматным огнём. В ответ их добивали из миномётов и артиллерийских орудий, расстреливая последние боеприпасы.
К десяти часам, генеральская комиссия из Ханкалы, убедившись, что боевики всё же прорвались, во всём обвинили командиров 15 и 752 мотострелковых полков. То обстоятельство, что из трёх осветительных снарядов, годен был лишь один, никого не волновало.
В одиннадцать часов, в госпитале при фильтрационном лагере, Эдику Эдигову ампутировали правую ногу выше колена.
Вечером он очнулся от наркоза и услышал, как один врач говорил другому:
– Не жилец.
– Моя фамилия Эдигов, – сказал Эдик этому врачу, – сообщи обо мне в село Белоречье, это в Гудермесском районе. Пусть родители заберут моё тело. Сделай, пожалуйста, как я прошу, родственники заплатят тебе за меня.
Эдик говорил из последних сил, проваливаясь в темноту. Врач сделал больше, когда родственники приехали к лагерю, он отдал Эдика родителям, пусть умрёт дома, но, мать каким-то чудом выходила его.
Отряд Исы Мунаева утром не разоружился. В Грозном оставалось совсем мало жителей, и Иса понял, что затеряться они не смогут. Когда вечером артиллерия и авиация стали обрабатывать город, Иса повёл свой отряд тем же путём, каким ушли основные силы моджахедов. Мин в поле практически не осталось, но всё же двое подорвались. В небе вспыхнули осветительные ракеты, и моджахеды, подобрав тела убитых, успели спуститься к руслу