отары примерно километров сорок. Так что сегодня, за день не дойдем! Ночевать где-то придется! А вот где пока не знаю, к вечеру сориентируемся! – деловито пробурчал сержант Глушко.
То, что он командир говорило еще и наличие карты в офицерской планшетке. Она висела у разведчика на шее словно талисман.
Через три часа сделали привал. Прежде чем разжечь костер из старых кустов, что торчали в овраге, осмотрелись. Кто его знает, кто контролирует эту территорию?! Немцы могут появиться внезапно, на своих мотоциклах БМВ или еще какой быстроходной технике. И тогда жди неприятностей. Хотя все понимали по таким раскисшим дорогам сейчас ездить «одно самоубийство», сам завязнешь.
«Группа по захвату отары» была вооружена прилично. У всех автоматы, по паре гранат, кроме этого у двух разведчиков были еще и винтовки СВТ (Самозарядная Винтовка Токарева, кстати, очень дрянная и от них ее обладатели старались всеми способами избавляться).
На привале разведчики сделали первую попытку примирения. Достали две банки американской тушенки и разогрев на костре, пустили их по кругу. Автоматчики в свою очередь достали свой оставшийся запас хлеба. В общем, обед получился более-менее сытный и продуктивный. Через пару часов личный состав уже сдружился.
Вечерело, солнце пряталось за полоску горизонта. Правда, само светило сквозь противные серые тучи, было не видно. И все же его кроваво красный отблеск пробиваясь сквозь облакам, зловеще разрисовывая их закатным бордовым оттенком.
– Слушай сержант, пора уже и о ночлеге думать, а впереди голое поле? Что там у тебя по карте-то? – подвывал Хижняк.
– Да нет ничего тут на карте на ближайшие двадцать километров. Разве что повезет – на какой полевой стан наткнемся… тогда и заночуем, а так придется в поле.
– Да ты що, в поле! Перемерзнем, простынем! Какие там овцы? Какие бараны? – скулил Хижняк.
Но слова Глушко оказались пророческими. Километров через пять, когда уже совсем стемнело, показались силуэты каких-то домишек.
Это был небольшой хуторок. Из труб хат сиротливо струился дымок. Настроение это всем прибавило и группа ускорила шаг.
В крайней у дороги хате дверь им открыла испуганная женщина, лет сорока. Прижимая платок к губам, она недовольно сказала:
– Здрасте, люди добрые еды нет. Все забрали. Нет, ничего. Кормить нечем. Все забрали.
– Ты, о чем тетя, нам не надо твоей еды! – обиделся Глушко. – Немцы есть? Или ушли?
– Ушли, ушли проклятые, – махнула рукой хозяйка, но в дом так и не пустила.
Но Глушко настырно вставил ногу в открытый проем и прищурив глаз, злобно спросил:
– А когда ушли?
– Так в обед и ушли. Были и на машинах своих в обед. В каком часу, не знаю, нет часов у нас, но в обед было дело. Так, что вот были и уехали. Все забрали из еды что было. Нет немцев, – бормотала тетка.
– Ну ладно, тебя как звать-то женщина? – устало спросил Глушко.
Было видно, что ему не нравится поведение хозяйки.
– Олеся, Олеся Ивановна, –