Кирт и, подхватив меня под локоток, фактически поволок за собой. Керт вцепился в другую руку.
Золотой свет коридора померк, пахнуло еще не развеявшейся утренней прохладой. Так бывает в лесных низинах даже летом, пока солнышко не проснется по-настоящему и не разжарит вовсю, доказывая свою власть над миром.
Мужчины замерли статуями по колено в траве, прислушиваясь, принюхиваясь и зыркая по сторонам. Я, зажатая двумя лапищами так, что ни дернуться, ни вздохнуть, уж съязвить хотела насчет «чего стоим, кого ждем, трамвай тут не ходит!», когда Керт тихо выругался и буркнул:
– Отходим с поляны очень осторожно. Кирт, лучше возьми Кит на руки.
– Учуял что? – уточнил тот, подхватывая меня.
– Перезвон. Вся поляна им заросла.
– Уй-о-о, кобылу мне в жены! – прочувствованно ругнулся Кирт, перехватывая меня половчее.
Я замерла в его руках чутким сусликом. Что такое перезвон, Кимея знала. Так звались очень и очень симпатичные цветочки. С виду милые желтые колокольчики, внутри маленькая коробочка, как у мака, только очень хрупкая и без семян, с мельчайшей пыльцой. Чуть заденешь такую, и все: любой скунс тебе, счастливчику, обзавидуется. Ни на один постоялый двор не пустят, сколько ни сули. Пока двое суток благоухать будешь, спи хоть под кустом, если впечатленные ароматом звери из леса рогатинами не вытурят. Прикасаться-то всяко побрезгуют!
Об особенностях размножения этого милого внешне и ужасного на нюх растения не только люди, а и лесные обитатели превосходно знали и десятой дорогой невинные цветики обходили. А нас вот угораздило. Хотя чего сетовать? Сами загадали – тихое и безопасное, укромное место. Получили точно в соответствии с заказом. Желающих прогуляться по такой полянке добровольно не сыщешь на всем Фальмире! Повезло так повезло! Нет, чуть-чуть все-таки и в самом деле повезло. Коробочки еще не достигли той степени зрелости, когда вонючая пыль высыпается сама лишь под воздействием сколь-нибудь сильного порыва ветра.
На цыпочках, стараясь не потревожить ни один желтенький цветочек, Керт и Кирт, как пара воинов-ниндзя, выходили с полянки. Мне даже показалось, что они временами воспаряли над травой. Эдак вонять не захочешь – летать вмиг научишься и без посвящения Вадеру, исключительно в жажде спастись от неминучего смрада.
Мой носильщик к краю поляны стоял ближе, отступать, – правда, оглядываясь и пытаясь не уронить меня, – ему приходилось очень медленно и осторожно. Но вроде получалось. Керт же, не желая длить томительное ожидание, чреватое сильным порывом ветра, двинул другим путем, левее.
Шаг-другой оставался нашему тандему щитовик-попаданка до кромки леса, когда слева послышалось забавное потрескивание, будто закоротило розетку. Кирт совершил прыжок с места вперед и вверх, сделавший бы честь любому рекордсмену. В полете меня еще умудрились одним броском закинуть на толстую ветку сталицы. Той самой, с листочками-сердечками и крепкими гладкими ветвями. Рефлекторно, как кошка, я вцепилась