семьи. Поверь, мы добивались для нее интерната при поддержке федерации. И то с огромным трудом, хотя мать у нее была алкоголичка, а отца и не было никогда. Это все пишут в прессе – там любят громкие заголовки. Слава богу, журналисты не лезут в велоспорт.
– Мой муж влиятельный человек…
Катя рассмеялась, сознавая, что это жестоко и неправильно, но и у нее были не железные нервы, а за последние пару недель она даже толком не сумела поспать.
– Извини. Влиятельный – это как? Депутат? Олигарх? Председатель крупного банка? Друг соседа жены одноклассника дедушки нашего президента? Те самые шесть рукопожатий? Ни один суд не будет связываться с каким-нибудь бизнесменом средней руки, тем более, что сейчас любой бизнесмен разориться может раньше, чем закончится судебный процесс…
Ей казалось, что она говорит что-то не то и не так, и Георгина хотела бы услышать от нее совсем другие слова. Все это «обесценивание» и тому подобное. В дверь коротко постучали, Катя пошла открывать.
– Besten Dank… hierher bitte.
Служащий отеля с коротким кивком поставил ужин на столик и удалился.
– Ты говоришь по-немецки?
– Больше позорюсь. Владею набором слов, – усмехнулась Катя. – Твой муж тебе угрожает?
– Он вообще со мной не общается. Прислал сообщение и все. Он здесь не живет, у него новая жена.
– А что твоя семья?
– Я ничего им не говорила.
Катя села на кровать. Отчего-то ей стало ясно, почему Георгина так спокойна – хотя бы внешне.
– Ты ничего не сказала ни братьям, ни родителям?
– Они очень хорошо относятся к Диме. Они примут его сторону, а не мою.
И Катя услышала каким-то неведомым слухом, что Георгина плачет.
Она не могла в полной мере осознать ее страх. Когда-то она боялась летать – каждые сборы были истинной пыткой. Потом – боялась потерять близких людей. Потом – постоянные опасения на тренировках, травмы, сбои, допинговые скандалы, на сборах, на соревнованиях. Боялась потерять все, что имела. Боялась проблем со здоровьем… своим, близких, своих подопечных, проблем с законом, глупостей, которые могли наделать девочки, – но ей был неведом страх потерять своих детей.
– Этого не может быть, – глупо сказала она. – Ты ошибаешься. Этого просто не может быть.
Георгина не ответила.
– Послушай… Если тебе нужен юрист, я найду. Любого, какого будет нужно. – Катя поднялась, заходила по номеру. – Если это подождет… впрочем, нет, я сегодня же спрошу про юриста.
– Они стоят немалых денег. Даже нормальные, а не эти, которые в интернете.
– Я оплачу, – пообещала Катя. – Оплачу любые расходы.
– Это дорого! – Голос Георгины дрожал от слез, и говорила она звонко, как обиженная девочка. – Я попробую взять кредит.
– У меня достаточно денег, – спокойно сказала Катя. – Я не знаю, сколько стоят сейчас юристы. Десять тысяч за заседание? Это не самая большая проблема.
– Тысяч сто я смогу взять в кредит, – пробормотала Георгина, уже успокаиваясь. – Я просто… мне нужно знать, что дети останутся со мной.
Катя