не имеет. Мечется, в чужие тела лезет, злится, гадости творит. И нет ей ни жизни, ни смерти.
– Бессмертная, баешь?
– Почти, – рассмеялся ведун. – Убить нельзя – обмануть можно. В тело мыши, например, загнать, в клетку посадить да в море выбросить. Или вовсе в таракана – в бутылку кинуть, и в океан поглубже, чтобы рыбаки случайно не поймали. Василиск – это дух. Но дух гнусный и слабый. Настоящего, чистого, намоленного бога он боится, как огня. И символов, богом освященных, – тоже.
– Ну, что я сказывал, сосед? – гордо спросил хозяин дома.
– Дело у меня к тебе есть, ведун… – Гость снова снял шапку и уложил ее себе на колени. – Хочу тебя в охранники взять. Заплачу честь по чести, скупиться не стану. Слуги у меня храбрые, да токмо супротив нечисти меча да храбрости мало. Тут не только клинок – тут слово вещее требуется. Ходил я к волхвам в святилище наше, да нет с них толку. Старые уже все, в седло не поднять. Прямо не знаю, что и станет, как помрут старики-то… – Глеб Микитич укоризненно покачал головой. – Не знаю… Волхвы наши обереги мне наговорить обещались, токмо будет ли польза от них в чужом лесу? А ну, как неверное чего твориться станет – что тогда? Нет, с собой мне колдун хороший нужен, дабы на месте твари черной мог бой дать.
– Я не колдун, – уже в который раз покачал головой Олег. – Я не творю, я просто ведаю про тайное знание.
– Две гривны дам, – пообещал толстяк.
– Пять, – потребовал Любовод. – Две он с меня получил.
– Четыре.
– Пять. Ты же его не просто посевы от мокрухи заговаривать зовешь, ты его смерти в глаза заглянуть подталкиваешь.
– Четыре, и коня со всей упряжью, на котором в Белоозеро поедет, – уступил немного Глеб Микитич. – По рукам?
– По рукам, – не стал тянуть волынку Олег. Почему бы и не сопроводить путников в небольшой прогулке? Все равно определенной цели для похода у него пока еще нет. Придется довериться судьбе и катиться по воле случая.
– Клянешься ли ты довести в целости до Белоозера меня и мой товар? – произнес уже знакомую формулу договора толстяк.
– Клянусь, – кивнул Середин.
– А я клянусь передать тебе на торговой площади Белоозера четыре полные гривны серебра и коня со всей упряжью, на котором ты приедешь туда, – кивнул Глеб Микитич. – Как тебя зовут, воин?
– Олегом кличут, – ответил Середин. – А чаще просто ведуном. Можно и так, и так. Я не в обиде.
– Выезжаем завтра на рассвете, ведун, – согласно кивнул толстяк. – Доспех твой, припасы мои. Жди у нас у лесных ворот. Вот… – Гость поднялся. – Ну, благодарю тебя за помощь, соседушка, и да пребудет с тобою милость богов. Стану молить Сварога, дабы позволил мне ответить тебе тем же, и не единожды.
– Какие счеты между соседями, – развел руками хозяин дома. – Всегда рады.
– В пути пить нельзя, – сказал Любовод, когда они снова остались одни. – А дома – можно. Давай выпьем за то, чтобы боги свели нас в Белоозере еще раз и дали нам на двоих один и долгий путь!
– Наливай, –