менялся. Все так же светило солнце, все так же шелестели на ветру серебристые березовые листочки. Однако ведун никак не мог отделаться от ощущения, что мир вокруг становится иным. Не таким привычным, как раньше. Темнее, что ли… Середин, чувствуя, как в душе нарастает неприятное предчувствие, невольно проверил, на месте ли кистень, легко ли сдергивается притороченный сзади щит и вынимается сабля.
Дорога сузилась, березняк сменился густым, как стена, ельником, который тут же разошелся в стороны, открывая взору желтые от спелого хлеба поля. Стала видна и деревня впереди: крытые ярко-желтой соломой избы, длинные изгороди в три жерди, пасущиеся чуть в стороне коровы и церковь. Самая настоящая церковь: два крытых дранкой шатра, один над средней частью, другой чуть далее, поднятые над ними желтые кресты, выпирающее вперед крыльцо с двускатным навесом, одетый в черную рясу поп на нем и стоящие в пыли на коленях крестьяне, которые низко кланялись по команде священника.
– Понятно… – придержал коней Олег. – Похоже, здесь тоже празднуют зажинки. С весельем мне в последнее время везет.
К тому времени, когда он неспешным шагом въехал в селение, молящиеся уже разошлись. Со дворов стали слышны стуки, позвякивание железа.
– Можно подумать, туземцы собираются на войну, – пробормотал Середин, постучал в ворота крайнего дома: – Эй, хозяева! Не подскажете, Оскар Тихоня и жена его Милослава где живут?
– Не Оскар, язычник, и не Милослава, – недружелюбно отозвались со двора, – а Георгий во Христе и супруга его София. Второй дом по этой же стороне.
– Приятно было перемолвиться, – кивнул воротам Олег. – Однако же, как все запущено…
Он доехал до следующего дома, снова постучал:
– Не здесь ли обитает некая София, у которой есть сестра Любава в деревне Клюшниково?
Спустя минуту калитка отворилась, на улицу выглянула женщина в темно-сером, словно выцветшем, платье, таком же переднике, темном, завязанном узлом под подбородком платке:
– Кого ищешь, путник?
– Женщину ищу, – спешился Середин. – Ту, что когда-то вышла замуж за некоего Оскара Тихоню и которая оставила в ближней деревне сестру Любаву, что замужем за добрым мужиком Мирославом.
– Так это я, мил человек. А мужа моего ныне Георгием зовут, так пред Богом крестился.
– Хочу я гостинец тебе от сестры передать. Беспокоится она за тебя. Вестей давно нет. Хочет знать, как живешь, все ли в порядке. Просит весточку с оказией передать. Письмо. Ты ведь грамотная?
– А как же, – пожала плечами женщина. – Волхв нас всех учил…
Она запнулась, испуганно закрыла рот ладонью. Потом торопливо перекрестилась.
– Сейчас, суму сниму, – сказал Середин, но тут, отодвигая женщину, на улицу высунулся крестьянин со впалыми щеками и длинной, черной, узкой бородой.
– Чего тебе надо, бродяга? На нашей земле язычникам бродить не след! Ступай, откуда пришел, пока цел.
Олег, глядя в его горящие глаза, вздохнул, согнул левую