многие из норвежцев специально сопровождали его для того, чтобы попасть на службу к императору. В 1153 году граф Оркнейский отправился в Крестовый поход с 15 судами, и команды шести из них откололись от отряда в Гибралтаре, прибыв в Варангу.
Учитывая, что варяжские силы стали неотъемлемой частью охраны императора и непосредственно отвечали за его безопасность, а корпус офицеров гвардии базировался на древних скандинавских и русских традициях института конунгов-князей с их личной дружиной, личную преданность императору со стороны руководителей прибывающих в состав Стражи отрядов нужно считать немаловажным обстоятельством.
Таким образом воспроизводилась отличная от византийской армейской система личной преданности вождей Варяжской гвардии своему верховному вождю – императору. Это было тем более значимым в обстановке расширения личных армий византийских магнатов.
Во-вторых, службу в гвардии почитали за честь представители даже знатных северных родов. То есть служба в Варанге была социально и материально привлекательной для представителей элит государств Европы. Молодые люди из Руси и Скандинавии стекались под ее знамена постоянно. Этому в немалой степени способствовал высокий статус Варанги в византийском обществе – ее бойцы пользовались всеобщим поклонением. Гвардеец Болли Болласон так засвидетельствовал этот факт в своей саге: «Его голову украшал позолоченный шлем, в руке он держал красный щит с золотой фигурой рыцаря. Он был вооружен копьем, как принято у чужеземцев. Когда они располагались на ночлег, женщины готовы были отдать все, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на Болли и его друзей во всем их великолепии»[26]. Скандинавские саги и рунические надписи содержат бесчисленные упоминания о людях, служивших в Варяжской гвардии. Учитывая то обстоятельство, что эти источники фиксировали лишь наиболее важные события в жизни воинов и вождей, такие свидетельства иллюстрируют значимость для северян самого факта принадлежности их к Варяжской гвардии Византии.
В-третьих, с XII–XIII веков складываются настоящие служилые династии, когда Стража пополнялась традиционно представителями северных народов по наследству. Преданность императору в последнем случае впитывалась, по сути дела, «с молоком матери». Например, Константинополь в 1453 году защищали т. н. варангопулы (буквально – «дети варягов») – т. е. потомки кровосмесительных связей варягов с местным населением. На Руси и в Скандинавии (прежде всего Норвегии и Швеции) за столетие – к 80-м годам XI века – складываются специфические социальные группы, представители которых несли наследственную службу в Константинополе: «Что до варягов, носящих мечи на плечах, то они рассматривают свою верность императорам и службу по их охране как наследственный долг, как жребий, переходящий от отца к сыну».
В-четвертых, отдельные искатели приключений, воины, оказавшиеся не у дел, паломники и их группы постоянно пополняли ряды Варяжской гвардии. Эти «солдаты удачи» были