своё сознание. Дэйзи мучалась вопросом: кто вселился в брата и управлял его действиями? И как она теперь может смотреть на Ноэла? Как ей стереть его поступок из памяти?
Проблема в том, что тот, с кем бы Дэйзи могла обсудить случившееся, – это Ноэл. Она бы пришла к нему хоть ночью, и он бы решил проблему с таким парнем, хотя Дэйзи даже не догадывалась, каким способом. Возможно, бедняга бы собирал зубы с земли и молился, чтобы это было единственное, что сломает брат.
Прикосновение к губам порождает воспоминания о вкусе поцелуя, о запахе брата, который она чувствует, когда он проходит мимо неё после душа. Да, она никогда не смотрела на него по-другому: знала, что это запрещено, а тот сон всего лишь дикость от усталости.
Ноэл для неё стена, которая может отгородить от всего мира, охраняя и даря тепло. Дэйзи и представить не могла, что у него… у него к ней чувства, расходящиеся с общепризнанными моральными понятиями и нормами.
Голова идёт кругом. В какой-то момент Дэйзи думает, что ошиблась, что всё это ей приснилось, но, глядя на синяк, она отбрасывает эту мысль, а потом возникает другая: Ноэл точно всё объяснит. Для всего есть причина. Это всего лишь… всего лишь что? Помутнение рассудка? Лихорадка?
Дэйзи вспоминает о других вспышках гнева у брата, когда она поздно возвращалась домой или шла уже третий раз за неделю куда-то гулять. Дэйзи смеялась – просто и лучезарно, трепля его за щеку и целуя на прощание. Когда она открывала дверь, то с брата как будто цепи спадали. Он кивал ей, и они могли посмотреть фильм или немного поболтать. Но в последнее время Ноэл был закрыт для неё, как бы она ни старалась его разговорить. Возможно, его что-то беспокоило. Возможно, что она поняла всё не так?
– Дэйзи! Ты проснулась? – повторяет отец, отвлекая её от мыслей.
– Да-да, мне сегодня ко второй паре, не беспокойся.
Поворачивая голову, Дэйзи по тени из-под двери понимает, что отец не уходит, видимо, обдумывая её ответ. У него, как и у Ноэла, бывают резкие вспышки понимания, что она что-то скрывает. Порой же они читают её как открытую книгу.
Конечно, Дэйзи знает, что сейчас соврала, но ей всё равно надо вставать, чтобы прийти хотя бы ко второй паре. Может, в колледже удастся отвлечься и что-то придумать. Хотя это выглядит всего лишь попыткой убедить себя в том, что она другая. Она не брат: скорее убежит, спрячется в комнате и понадеется на то, что всё решится само собой.
Поднимаясь с кровати, Дэйзи обдумывает то, что сейчас ей стоит подобрать одежду, которой можно скрыть отметину на руке, а главное – нужно что-то сделать со своим заплаканным лицом. Она боится даже посмотреть в зеркало.
Проходя в старой пижаме через идеально убранную комнату, Дэйзи хочется сделать хоть что-то, чтобы больше не быть для всех такой идеальной, такой правильной, такой мирной. Порой она сожалеет, что в ней нет того кусочка безумства, что иногда проскакивает во взгляде брата, когда он думает, что никто на него не смотрит. Он хороший актёр, но не для неё.
Стоя перед зеркалом над комодом, Дэйзи наносит лёгкий