друга локтями толкнули: как это у неё получилось?
Потом глядим – и второго барсучонка так же вернула мамаша. Непонятно!..
А под конец и совсем удивила: посмотрела на одного сынка – тот спал. Поднялся сразу сынок. Посмотрела на второго – второй барсучонок корень от пня отламывал – сразу бросил он корень.
И пошли оба куда-то за горушку. Тогда только и мамаша встала и за ними следом отправилась.
Так и исчезли из глаз.
Я поскорей свои ягоды проглотил, спрашиваю у Петьки:
– Слышал что-нибудь?
– Нет!
– Так как же она зовёт-то их? Видишь, сначала сказала «иди обратно», и послушался барсучонок.
– Да, да! А потом сказала: «дитёнки, пора домой!»
– И тоже сразу послушались.
Странно. Идём мы обратно и в затылках чешем, – что за чудо?
И тут с нами самими будто чудо произошло.
Мы ведь шли – не переговаривались.
Молча шли.
Да вдруг повернулись один к другому и сказали враз, слово в слово:
– А ведь дознаем, в чём дело!
И повторили:
– Дознаем!
Барсук – размером с небольшую собаку приземистый обитатель южных лесов и степей, отдалённый родич куницы. Верх его тела серебристо-серый, низ почти чёрный, по бокам белой короткоухой головы чёрная продольная полоска. Барсуки селятся обычно в широких оврагах и балках, короткими лапами с мощными когтями роют в мягком грунте сложные норы. За многие десятилетия живущая на одном месте барсучья семья устраивает под землёй разветвлённый лабиринт протяжённостью в несколько десятков метров, со многими выходами. Некоторые ходы расширяются в гнездовые камеры, выстланные толстым слоем подстилки из сухой травы, листьев, мха. Барсуки ночью бродят в поисках самой разной пищи – лягушек, червей, ягод, кореньев, а днём отдыхают в норе; в ней же они укрываются от опасности, а зимой на несколько месяцев укладывается в спячку. Каждую весну барсучиха рождает 2–3 детёнышей. До 3-месячного возраста барсучата остаются в подземном убежище и питаются материнским молоком, а когда подрастают, начинают по вечерам выходить из норы, чтобы поиграть и начать учиться добывать пищу. Взрослые барсуки их оберегают и при малейшей опасности громким хрюканьем загоняют обратно в нору.
Береги!
Шёл я из школы домой. Ранней весной это было. Погода ненастная. С утра моросит дождь – надоедливый, одинаковый. Водопроводный какой-то. Распустил все дороги, из тропинок ручьи понаделал. Идти неловко, – ноги разъезжаются.
От школы до деревни – полтора километра. Пока я полпути прошёл, промок до карманов.
Дорога вдоль лесной опушки проложена. Вошёл я под деревья, а тут ещё хуже. Со всех ветвей капает, течёт, льётся. Струйка с берёзовой ветки мне за шиворот угодила.
Разозлился я. Мимоходом хлопнул берёзку кулаком.
– Ишь, – говорю, – расхныкалась!
Тряхнула берёзка ветками, окатила меня водой, как из лейки.
Охнул я от обиды. Стукнул ещё разок.
Ещё