доставшегося ему от отца, а тому от деда, великих камов, которых знала половина Джунгарии, и не только телеуты и другие племена Алтая, но и монголы, казахи, уйгуры.
Мусульманам и буддистам и нельзя иметь дело с языческими шаманами, но коль скрючит от боли или начинает сохнуть человек с тоски и не помогают молитвы мулл и прижигания монастырских лекарей, пойдёшь и к язычнику.
Эркемей со своими священными животными примчался к пещере на берегу Уксуная. Пещера была маленькая, туда можно было протиснуться только ползком, но сейчас это не имело никакого значения, то ли он с сохатым и ала-барсом уменьшился, то ли вход стал разрастаться, но они влетели в пещеру (лось уже не бежал, летел) и полетели по круглой чёрной дыре к сверкающему кругу.
Эркемей знал, что пещера кончается тупиком, но это когда он не камлал, для того Эркемея, что остался кружиться на поляне, а для этого Эркемея, в ушах которого свистел ветер, какой не свистит в ушах и при самом быстром конском галопе, преград не было. Эркемей влетел в царство Эрлика.
Из тёмной трубы это царство казалось сверкающим, а на самом деле был серый, не дающий теней свет, и это естественно, в мире тени не было тени, так как в подземном царстве не было ни луны, ни солнца, ни звёзд.
У входа в тёмное царство уже пасся дух жертвенного барана, которого Эркемей подхватил, и бросил на спину своего лося, на ходу, не останавливаясь. Его священные звери неслись по узким скалистым гребням, над тёмными обрывами, перескакивали бурые реки.
Наконец показался высокий дворец, сложенный из чёрного камня, обиталище младшей дочери Эрлика. Эркемей спешился, его лось обернулся луком, плечи стал оттягивать колчан, полный стрел.
Нагишом запрыгала, заплясала вокруг него, тряся грудями и высоко задирая ноги, высокая луноликая распутница, стала жаться, хвататься за ворот.
Эркемей покрепче вцепился в рог жертвенного барана – так и есть, дёргают его из рук, стремятся отобрать.
– А ну, вон! – закричал Эркемей. И вот уже грозно, страшно рычит, подбегая, отставший ала -барс и в страхе разбегаются слуги распутной девки.
Эркемей отталкиваете её от себя, и идёт дальше. Идти неудобно, – мешает жертвенный баран, заброшенный на шею, и надо держать наготове лук с прижатой к тетиве стрелой.
– На выходе из дворца обязательно будет засада, – мысленно говорит кам. – Нет, на этот раз позже, – увидев, как из тёмного озера поднимаются чёрные, мокрые и скользкие на вид чудовища. Извиваясь своими змееподобными телами, выползают эти мерзкие твари на бесплодную сушу, тянутся к Эркемею. – Плоти хотите, – говорит им двойник Эркемея и, сбросив жертву на землю, посылает стрелу за стрелой в огромные, выпученные, лягушачьи глаза, в гнойные пасти с множеством рядов острых зубов, в чёрные тела их.
Один за другим чудища взвиваются ввысь и с громким всплеском, поднимая горы брызг, и исчезают в водах чёрного озера.
Последнюю стрелу кам