удивилась Стана – Ладно, если бы он нам грудным достался. А так, в его возрасте, родную мать из памяти не выветришь, да и ни к чему это! Она ему жизнь дала, и никто ему её не заменит. Пусть зовёт, как есть, главное – что на сердце!
С улицы раздалось тарахтение телеги, ржание коней и крики соседской ребятни. «Чего это они сбежались? – подумала женщина – Как будто телегу с лошадью впервые увидели!» Она убрала со стола посуду и вышла во двор. Только теперь она поняла причину поднявшегося шума. Из Варны Любомир возвратился не один. За их возом остановилась крытая парчой дорогая колымага, запряжённая двумя парами холёных лошадей. Кучер проворно спрыгнул с козел и открыл узорчатую дверь. Первым показался высокий худощавый мужчина в дорожном коричневом камзоле и такого же цвета шляпе. Он на мгновенье задержался на порожке экипажа, одним коротким взглядом рассмотрев вышедших навстречу людей, и уверенными шагами приблизился к распахнутой калитке. За ним уже спешил знакомый Стане врач. В этот раз лицо его излучало радушие и довольство, граничащее с восторгом от одного только вида своего спутника. Любомир, напротив, выглядел растерянным. Он привязал повод к плетню и распахнул калитку пошире, приглашая гостей в дом. Те прошли во дворик, но следовать дальше отказались.
– Зачем? Тот, за кем я приехал, уже здесь! – твёрдо заявил незнакомец, и взгляды приезжих сошлись на юноше.
У Станы похолодело в груди. Она, затаив дыхание, продолжала взирать на мужчин, не произнеся ни слова.
– Что застыла! Твоему Божедару… эээ… Натану, радость! Дядя его нашёлся! – громко провозгласил врач, и повернулся к спутнику, представляя его – Господин Соломон, важный человек из…
– Хватит! – властно оборвал его тот и, уже обращаясь к юноше, тем же тоном приказал – Подойди!
Божедар переглянулся с Станой и приблизился. Они действительно во многом были похожи. Та же курчавость волос, худощавость в сложении и голубые глаза на узких, лобастых лицах. Незнакомец недолго рассматривал юношу. Он принялся расспрашивать его о именах своей кровной родни и задал ещё несколько вопросов, но ими и ограничился. Окончательно признав племянника, Соломон шагнул к нему и обнял, едва улыбнувшись краями губ.
– Слава Господу, ты жив! – воскликнул он радостно – Собирайся, едешь со мной!
Натан искренне обрадовался обнаружившемуся родственнику, но он не ожидал столь скорой разлуки с приёмной семьёй. Когда дядя освободил его от объятий, юноша растерянно посмотрел на окаменевшую у порога Стану, перевёл взгляд на хмуро теребящего конец поясного ремешка Любомира, и на готовую разрыдаться сестру.
– Что, вот так сразу? – спросил он.
– А что тебя здесь держит? – удивился Соломон.
Натан замялся, не находя слов для ответа, но похоже, дядя и не собирался его выслушивать.
– Сейчас же едем к этому достопочтенному человеку, освобождаем твою руку и в путь, мне время дорого! –