и т. д.
Читая это, Жданов и Сталин не могли не спрашивать себя: «Да есть ли у них честь и совесть?» И не пора ли их судить если не по уголовным законам, то хотя бы по законам чести?
Первый Суд чести прошел в Министерстве здравоохранения летом 1947 года, и на нем рассматривалось как раз дело Клюевой – Роскина. Они публично винились, писали покаянные письма Сталину, а в разговорах между собой называли суд «гадостью», а судей – «червяками». Клюева заявляла Роскину, что «они нашего ногтя не стоят».
Я не могу судить, были ли Роскин и Клюева талантливыми учеными, но их нравственный уровень до их же научного уровня явно не «дотягивал». Собственно, это ведь и беспокоило Сталина и Жданова. Ведь двух профессоров судил не уголовный суд, а общественный суд – Суд чести. Уже тогда, когда «дело КР» крутилось, муж и жена два месяца отдыхали в академическом санатории «Узкое». Вот академик Парин по тому же случаю был в 1947 году арестован и получил 25 лет лагерей (в октябре 1953 года освобожден, умер в 1971 году). Министра Митерева сняли с работы…
Между прочим, Парину в 1946 году было всего 43 года, Митереву – 46 лет. Да и Роскин-то имел тогда всего 53 года от роду, а Клюевой не было и пятидесяти. Это была, так сказать, сталинская смена, которая должна была сменить старших в деле улучшения жизни в стране. Но была ли эта смена сталинской?
Вскоре этот вопрос еще более остро и масштабно встанет перед Сталиным в связи с «ленинградским делом», о котором я скажу позднее.
Что же до Судов чести, то в монографии В. Есакова и Е. Левиной сказано так:
«Из 82 «судов чести», созданных при центральных министерствах и ведомствах, абсолютное большинство из них (стилистика авторов монографии. – С.К.) так и не провело своих заседаний. Да они и не были способны самостоятельно организовать закрытый внутриведомственный политико-воспитательный процесс…»
Вот уж что точно, то – точно! Не могли… Но Сталин ли был тому виной?
Суд чести был образован и в Министерстве государственной безопасности СССР, и в начале 1948 года там рассматривалось дело двух его работников – Бородина и Надежкина. То, насколько такие мероприятия находились в поле зрения Сталина, видно из того, что по итогам суда 15 марта 1948 года было принято постановление Политбюро. В нем, во-первых, было сочтено неправильным то, что министр Абакумов «организовал суд чести… без ведома и согласия Политбюро». Во-вторых, и секретарю ЦК Кузнецову было указано, что «он поступил неправильно, дав т. Абакумову единолично согласие на организацию суда чести…».
Решение суда чести МГБ было приостановлено «для разбора дела Секретариатом ЦК». А пунктом 4-м постановления министрам запрещалось «…впредь… организовывать суды чести над работниками министерств без санкции Политбюро ЦК».
Думаю, таким образом Сталин рассчитывал устранить опасность превращения Судов чести в инструмент министерской расправы с неугодными и неудобными – недаром же министры не могли избираться в состав судов.
С другой стороны, видно, что он не имел