трамвая ни патрулей, ни военной техники видно не было, но как там в центре, на Красной площади?
Впрочем, я сразу же вспомнил, что рядом, на улице Полины Осипенко (теперь она тоже как-то переименована), имеется остановка автобуса «К» – кольцевой маршрут, проходящий у музея В. И. Ленина и Госплана СССР, рядом с Красной площадью.
Что ж, если маршрут действует, можно будет оценить обстановку, не выходя из автобуса, и при необходимости вернуться туда, откуда начал поездку. А там – посмотрим.
Вскоре я уже катил по набережной вдоль Кремлёвской стены. Улицы в семь утра были ещё пустынны, лишь шёл вдоль Москвы-реки неказистый человечек, с виду – рядовой московский «гегемон» в белой рубашке с закатанными рукавами и чёрных затёрханных брючках.
Он бросался в глаза, потому что был единственным. И вдруг этот человечек вынул из кармана… портативную рацию, вытянул телескопическую антенну и начал что-то говорить.
Эта мелкая вроде бы деталь стала первым, но далеко не последним моим потрясением в тот московский день 22 августа 1991 года. Я понимал, что в пост-гэкачепэшной Москве свой так не шёл бы. И если ещё не так давно все вокруг были так или иначе своими, то теперь надо было, похоже, учиться делить окружающих на своих и чужих.
В эти московские дни, когда зловещие силы гробили Советский Союз, я не раз наблюдал на улицах Москвы подобных, внешне серых, человечков обоего пола, которые – порой тайком, а порой и открыто – что-то наговаривали в такие же портативные рации посреди скоплений народа. Кем были они, какие спецслужбы или фонды представляли, можно лишь гадать.
Впрочем, и это сегодня не так уж и важно. Важно то, что они были и действовали, а действовали они против СССР.
Автобус маршрута «К» уже подъезжал к Манежу. Здесь людей на улицах хватало, и я, выйдя у Музея Ленина, начал свой обход Москвы…
Вторым сильным впечатлением того дня стала отлично изданная книга знаменитого педиатра Бенджамина Спока, выставленная в витрине газетного киоска на улице Горького (бывшей и будущей Тверской) у Главтелеграфа по вполне государственной цене в 5 рублей. Купить Спока свободно было почти невозможно, им спекулировали, а тут… Первым побуждением было, конечно, – купить, но стало почему-то противно. Я понял, что продавец выставил книгу накануне, при ГКЧП. Выставил, что называется, с перепугу, ещё не зная, как повернутся дела. А с утра не успел понять, что уже снова можно…
Надо заметить, что я не ошибся – проходя мимо этого же киоска во второй половине дня, я увидел на том же Споке новый ценник: «12 рублей». Делать свой маленький «бизнес» в Москве вновь позволялось.
Я шагал по Москве… На улице пока ещё Горького люднело, день обещал быть солнечным, но я шёл как будто под чёрной сенью чего-то зловещего, не своего.
И это ощущение не пропадало.
Впрочем, над Москвой в те дни и впрямь что-то витало. В один из тех дней я заскочил в пельменную – перекусить на ходу, и был поражён тем, что услышал из приглушенного транзистора, висевшего на стене.