вредительством объяснялся лишь каждый двенадцатый случай. И он-то чаще всего выдумкой не был…
Ильф и Петров хорошо описали настроения «бывших» в то время. Интервенции ждали с часу на час в уверенности, что «Запад нам поможет». И это было не только литературным образом. Вот цитата из стенограммы всё того же заседания крайкома: «На последнем этапе они настолько обнаглели, настолько уверены, что интервенция на носу, что решили вести себя более активно по подготовке свержения Советской власти».
Что ж, и это звучало убедительно. Скажем, в Донбассе чекисты обнаружили у арестованного инженера Павленко записку хозяина каменноугольного рудника действительного статского советника Парамонова, помеченную… «июня 2-го дня 1919 года».
«Милостивый государь Василий Петрович! – писал Павленко хозяин. – В случае захвата рудника большевиками прошу Вас не оставлять предприятия, всеми мерами заботиться о сохранении шахт, машин и инвентаря…»
Статский советник в 1919 году, на втором году гражданской войны, явно рассчитывал на скорое возвращение, но ожидание затянулось. Оказалось, что прежде чем свергать «Советы», надо было их расшатать. И теперь актуальным стал вопрос не о сохранении, а о порче оборудования.
Но зачем хранил столько лет старую записку инженер Павленко? Конечно, он хранил её как своего рода пароль на случай успешной интервенции. Ну, действительно, не для коллекции же держал инженер Павленко этот небезопасный документ где-то в тайнике целых десять лет!
Да, по мере усложнения обстановки – а она усложнялась потому, что в стране назревали новые огромные перемены, – всё активнее действовали не только большевики, но и наши внутренние враги.
Тут могли быть частные ошибки, но в общем настроении многих «спецов» ошибиться было уже нельзя. И «настроениями» дело не ограничивалось! Так, с 25 ноября по 7 декабря 1930 года в Москве прошёл открытый судебный процесс «Промышленной партии».
Судили людей, в СССР видных. Профессора Калинников и Ларичев были членами президиума Госплана СССР, профессор Рамзин – директором Теплотехнического института. По «торгпромовской» традиции не обошлось без крупных руководителей из Оргтекстиля ВСНХ.
Подсудимые не раз бывали в заграничных командировках, и возможностей для контактов со старыми знакомыми из эмиграции у них хватало.
Главной на процессе была тема возможной интервенции. Профессор Рамзин говорил:
– Нашей основной ставкой была ставка на интервенцию против Советского Союза, ибо лишь интервенция признавалась верным и быстрым способом совершения контрреволюционного переворота…
Без интервенции рассчитывать на переворот не приходилось так же, как без внутреннего переворота внешняя интервенция была обречена ещё до её начала, потому что, хотя имущие классы Антанты и желали страстно падения Советской власти, народные массы Франции и Англии в поход на Москву не пошли бы.
Оставалось одно: действовать руками Польши, Румынии, прибал