полноводные реки, уже покрытые первой молодой зеленью леса и поля. Совсем не скажешь, что именно здесь пролегла ощетинившаяся дулами замаскированных пулеметов и жерлами орудий разветвленная оборонительная линия.
Противник создал мощную оборону с использованием выгодной местности – плавней рек Кубань, Адагум и Вторая. Особенно сильно был укреплен участок фронта, проходивший по местности от побережья Черного моря в районе Новороссийска до станицы Крымская. Почти все высоты и населенные пункты превращались в опорные пункты и узлы сопротивления, наиболее мощным из которых являлась станица Крымская. Этот рубеж назывался «Голубая линия», а по-немецки – «Готенкопф», «Голова гота».
Основным узлом обороны всей «Голубой линии» была станица Крымская, расположенная на острие удара Северо-Кавказского фронта. Через эту станицу проходили железнодорожные и автомобильные дороги на Новороссийск, Тамань и Темрюк.
И сейчас как раз они летели на разведку этой станицы, утопающей в первых, самых нежных апрельских цветах. Совсем скоро эта нежная бело-розовая кипень будет втоптана в жирную грязь, сожжена огнем, закопчена дымом…
А пока в обманчиво-мирном и прозрачном воздухе проплывали лишь редкие облака.
– Не нравится мне все это, командир, – сообщил воздушный стрелок-радист по СПУ[2].
– Ничего, Леха, прорвемся, у нас охрана хорошая.
Словно бы в подтверждение его слов у правой плоскости с размытым прозрачным диском воздушного винта мелькнула пара краснозвездных «ястребков». Разогнавшись на пикировании, они снова ушли вверх, чтобы, набрав высоту, снова спикировать. Такой маневр, «маятник», позволял экономить топливо и одновременно с этим иметь достаточный запас топлива для длительного полета.
– Командир, приготовься, подходим к станице Крымская, – сверившись с картой, сказал штурман.
– Понял, командуй, – сказал летчик, передавая бразды правления штурману.
На аэрофоторазведке, как, собственно, и при бомбометании, очень важно было выдержать курс, высоту и скорость, пройти над объектом «по ниточке».
– Ворочай влево двадцать пять.
– Понял. – Летчик повернул штурвал влево.
– Стоп! На боевом курсе! Так держать… – Штурман включил автоматические фотоаппараты, и теперь они бесстрастно фиксировали наземную обстановку.
Сейчас экипаж бомбардировщика выполнял маневр, который летчики с мрачным юмором окрестили «мечтой зенитчика»: самолет шел ровно, не маневрируя, с постоянной высотой и скоростью.
Зенитные расчеты люфтваффе[3] решили не упускать такой возможности и осуществить мечту. По сторонам от идущего «по ниточке» Пе-2 распустились белые облачка разрывов зенитных снарядов. С земли потянулись сверкающие строчки зенитных автоматов.
Ударные волны от разрывов швыряли бомбардировщик в разные стороны.
– Держать на курсе!!! – прорычал в ларингофоны штурман.
Летчик, отбивая себе